Начал новый рассказ. Как и с "Перекрестками" решил выкладывать частями, так и вам интереснее и меня подстегивает не затягивать с продолжением. 
Пока не знаю, что из этого выйдет, пишу как есть без предварительного плана.
Псих
Псих — разговорное название человека,
страдающего психическим расстройством.
В мире, где все здоровы, я готов быть
даже сумасшедшим, лишь быть
непохожим на них и жить как они…
Из записок Несогласного.
Пролог
Незнакомый мне доктор в засаленном халате вошел в комнату, держа слегка помятый лист бумаги. Его взгляд был задумчив, словно он витает где-то далеко. Доктор скомкано поздоровался и передал мне лист. Я машинально пробежал глазами – это было заключение о том, что я, Виталий Снежин, признан здоровым и не опасным для общества. В связи с этим мне надлежать покинуть пределы санатория для больных душевными расстройствами «Ясный взор».
- Что это? – все же спросил я.
Доктор вышел из оцепенения, в котором находился несколько секунд, и посмотрел внимательно на меня.
- А вы разве не видите? Это заключение о вашем здоровье. Вам нужно забрать вещи и отправляться домой. Мы более не имеем возможности содержать вас в больнице за казенный счет. Извольте пройти за мной.
Я постоял еще пару секунд, пытаясь понять как я здесь оказался, и почему меня вдруг выписывают. На лице доктора появилось выражение нетерпения, поэтому, я решил, что все вопросы можно решить и потом. Все же меня отпускают, а не наоборот садят в психушку, а это не может не радовать.
Мы долго шли по пустынным обшарпанным коридорам, то спускались, то поднимались по бесчисленным лестницам, пока не дошли до деревянной двери с потрескавшейся серой обивкой. Казалось, что кроме нас двоих здесь никого больше нет.
- Да, по этому зданию давно плачет ремонт, - задумчиво произнес я.
- Молодой человек, это все и так знают, не пытайтесь тут умничать! – нетерпеливо буркнул доктор и открыл дверь. «Да, у доктора явно проблемы», - почему-то подумалось мне, но я не стал ничего произносить вслух.
Мы зашли в небольшую комнату, освещенную одной еле светящейся лампочкой, вкрученной в надломанный патрон, сиротливо висящий на оголенных проводах. Комната была перегорожена деревянными настилами и утопала в тенях и пыли. Через пару секунд, откуда-то из дальней части комнаты послышалось шарканье ног и неприятный звук отдышки, словно кто-то только что пробежал несколько километров.
- Так, что приперлись? – злобно сказал пожилая тучная медсестра, которая и была источником всех этих звуков.
- Здравствуйте, милочка. Вы как всегда обворожительны! Мне нужны вещи Снежина, он больше не будет лечиться в нашем санатории, - равнодушно произнес доктор.
На обрюзглом лице медсестры появился румянец, она улыбнулась, показав нам свои кривые желтые зубы.
- А Снежин, помню... Помню, как тебя привезли к нам и ты две недели орал, что мы все психи, все на самом деле совсем не так, а мир ждет катаклизм, в котором все умрут. Смотрю, тебя все же вернули к действительности, - уже добрее произнесла медсестра.
- Я, если честно, мало что помню, - немного замявшись, ответил я.
- Это нормально, после нашей химии вся дурь из твоей башки вылетела, поэтому-то тебя и выпускают. Вот держи свои пожитки, - хихикнув, произнесла она и достала с одной из полок черный пакет.
Bдруг меня словно ударил ток, перед глазами начали мелькать образы людей, событий, кто-то кричал, скандируя «Долой Господина П! Мы не согласны с вашей политикой!». Я почувствовал озноб и начал погружаться в забытье…
***
- Виталька, не спи! Нужно идти, а то скоро здесь будут полицаи, - быстро проговорил молодой парень лет двадцать с курчавыми рыжими усами, в нелепой мандариновой шляпе и поношенном сером пальто.
- Да, да, Сереж, уже бегу, - машинально ответил я.
Я огляделся вокруг, на дворе стояла холодная зима, но в этом году снега не было вообще, поэтому все утопало в серых тонах, начиная от грязной мостовой, покрытой мусором и опавшими пожухшими листьями, заканчивая ржавыми крышами изрешеченные дырами от ядовитых осадков, что обрушились на наш город прошедшей осенью. Неподалеку от нас на площади стояла горстка молодежи, человек пятнадцать, с плакатами и скандировала политически лозунги. Вид у них был не самый лучший: почти все худые, в каких-то обносках, у многих в руках были плакаты, где фломастерами были написаны нелицеприятные слова о нашем правительстве и президенте. Но погода внесла свою лепту, и митинг шел к своему логическому концу.
Мы отдалились от толпы, и направились в близлежайшие дворы. Я тут же услышал за нашими спинами вой сирен полицейских машин, неумолимо приближающихся к митингующим.
Через полчаса мы уже сидели у меня дома, в маленькой однокомнатной квартире и пили чай.
- Ты думаешь, в этом есть смысл? – отставив стакан, спросил меня Сергей.
- Ты о чем? – думая о своем, ответил я.
- Ну как о чем? Об этих акциях протеста. Все равно мы ничего не добьемся! Все уже кончено, и мир находится в агонии. Все что Они могли сделать, уже сделано и назад пути уже не будет, - произнес Сергей и пристально посмотрел на меня. Он не стал уточнять, кого конкретно он имел ввиду, но это было понятно даже ребенку.
- Смысл всегда есть! Знал бы ты, что когда плохо, то это еще не конец, ведь может стать еще хуже, - назидательно начал я, - Вот смотри, что мы имеем: экологию угробили, и мы забыли о чистой воде и свежем воздухе – раз; политиканы погрязли во взятках и коррупции, на границе идут боевые действия, которые уже аукаются нам миллионами беженцев, внутри страны постоянно вспыхивают восстания – это два; по городам гуляют эпидемии, от которых наша хваленая медицина не может придумать никакого адекватного способа лечения – это три. Казалось бы, что может быть хуже?!
- Ну да, хуже уже некуда, - подхватил Сережа.
- А вот и может! У нас еще есть надежда и вера. Пусть призрачная, пусть еще зарождающаяся в умах немногих, но она есть и жива! А вот если убить и веру, когда она слаба, тогда уже точно – финиш.
- А, ты все вспоминаешь этих сумасшедших монахов… На мой взгляд, это не более чем дань времени. Ведь ты знаешь, что всегда на пороге упадка и деградации приходили спасители, неся свет божий на своих трясущихся ладонях. Прибежище слабых духом, - сказал Сергей и скривился, - Была бы моя воля, я бы их того, к стенке и на раз, два, три…
Я медленно взял стакан и сделал пару глотков. Сергей ждал моей реакции.
- С одной стороны ты прав. Так было всегда, но теперь мир изменился, что было всегда не работает сейчас. Ты пойми, я не призываю бежать за ними и верить им. Нет, этого не нужно. Просто прислушайся к себе и согласно тому, что там услышишь, живи и действуй, - произнес я. Сергей задумался, но ничего не сказал, хотя я точно знал, что он не станет забивать себе этим голову, он был человек разума и всегда делал так, как он ему велит.
Разговор как-то сам собой сошел на нет. Мы молча посидели еще несколько минут, пожелали друг другу спокойной ночи и отправились спать. Завтра меня ждала встреча с Учителем.
***
- Эй, Снежин, с тобой все в порядке? – дергая меня за руку, недовольно бормотал доктор, - Вот же беда, его выписывают, а он тут сознание терять надумал.
Мой взгляд стал более осмысленным, и я понял, что все еще стою в коморке в обнимку с черным пакетом, а рядом кудахчет недовольный доктор и медсестра в пыльном халате с очень глупым выражением лица смотрит на меня и улыбается своей «ослепительной улыбкой».
- Да, конечно… - выдавил я из себя.
- Ну вот и славно, тогда прошу вас к выходу, - вновь буркнул доктор и потянул меня к выходу.
Мы вновь долго блуждали по бесконечным коридорам. Мне даже на секунду показалось, что хитрый доктор специально ходит по кругу, чтобы я окончательно запутался и никогда бы не нашел дороги назад. Я хотел спросить его об этом, но глянув на его деловой спешащий вид, передумал, решив, что, возможно, это всего лишь причуды архитектуры или плод воображения моего еще не совсем здорового организма.
Через полчаса я уже стоял на открытом воздухе, глубоко вдыхая полуденный смог.
- Да, ничего не изменилось, - машинально произнес я, хотя и совершенно не помнил, как было раньше.
Пока не знаю, что из этого выйдет, пишу как есть без предварительного плана.Псих
Псих — разговорное название человека,
страдающего психическим расстройством.
В мире, где все здоровы, я готов быть
даже сумасшедшим, лишь быть
непохожим на них и жить как они…
Из записок Несогласного.
Пролог
Незнакомый мне доктор в засаленном халате вошел в комнату, держа слегка помятый лист бумаги. Его взгляд был задумчив, словно он витает где-то далеко. Доктор скомкано поздоровался и передал мне лист. Я машинально пробежал глазами – это было заключение о том, что я, Виталий Снежин, признан здоровым и не опасным для общества. В связи с этим мне надлежать покинуть пределы санатория для больных душевными расстройствами «Ясный взор».
- Что это? – все же спросил я.
Доктор вышел из оцепенения, в котором находился несколько секунд, и посмотрел внимательно на меня.
- А вы разве не видите? Это заключение о вашем здоровье. Вам нужно забрать вещи и отправляться домой. Мы более не имеем возможности содержать вас в больнице за казенный счет. Извольте пройти за мной.
Я постоял еще пару секунд, пытаясь понять как я здесь оказался, и почему меня вдруг выписывают. На лице доктора появилось выражение нетерпения, поэтому, я решил, что все вопросы можно решить и потом. Все же меня отпускают, а не наоборот садят в психушку, а это не может не радовать.
Мы долго шли по пустынным обшарпанным коридорам, то спускались, то поднимались по бесчисленным лестницам, пока не дошли до деревянной двери с потрескавшейся серой обивкой. Казалось, что кроме нас двоих здесь никого больше нет.
- Да, по этому зданию давно плачет ремонт, - задумчиво произнес я.
- Молодой человек, это все и так знают, не пытайтесь тут умничать! – нетерпеливо буркнул доктор и открыл дверь. «Да, у доктора явно проблемы», - почему-то подумалось мне, но я не стал ничего произносить вслух.
Мы зашли в небольшую комнату, освещенную одной еле светящейся лампочкой, вкрученной в надломанный патрон, сиротливо висящий на оголенных проводах. Комната была перегорожена деревянными настилами и утопала в тенях и пыли. Через пару секунд, откуда-то из дальней части комнаты послышалось шарканье ног и неприятный звук отдышки, словно кто-то только что пробежал несколько километров.
- Так, что приперлись? – злобно сказал пожилая тучная медсестра, которая и была источником всех этих звуков.
- Здравствуйте, милочка. Вы как всегда обворожительны! Мне нужны вещи Снежина, он больше не будет лечиться в нашем санатории, - равнодушно произнес доктор.
На обрюзглом лице медсестры появился румянец, она улыбнулась, показав нам свои кривые желтые зубы.
- А Снежин, помню... Помню, как тебя привезли к нам и ты две недели орал, что мы все психи, все на самом деле совсем не так, а мир ждет катаклизм, в котором все умрут. Смотрю, тебя все же вернули к действительности, - уже добрее произнесла медсестра.
- Я, если честно, мало что помню, - немного замявшись, ответил я.
- Это нормально, после нашей химии вся дурь из твоей башки вылетела, поэтому-то тебя и выпускают. Вот держи свои пожитки, - хихикнув, произнесла она и достала с одной из полок черный пакет.
Bдруг меня словно ударил ток, перед глазами начали мелькать образы людей, событий, кто-то кричал, скандируя «Долой Господина П! Мы не согласны с вашей политикой!». Я почувствовал озноб и начал погружаться в забытье…
***
- Виталька, не спи! Нужно идти, а то скоро здесь будут полицаи, - быстро проговорил молодой парень лет двадцать с курчавыми рыжими усами, в нелепой мандариновой шляпе и поношенном сером пальто.
- Да, да, Сереж, уже бегу, - машинально ответил я.
Я огляделся вокруг, на дворе стояла холодная зима, но в этом году снега не было вообще, поэтому все утопало в серых тонах, начиная от грязной мостовой, покрытой мусором и опавшими пожухшими листьями, заканчивая ржавыми крышами изрешеченные дырами от ядовитых осадков, что обрушились на наш город прошедшей осенью. Неподалеку от нас на площади стояла горстка молодежи, человек пятнадцать, с плакатами и скандировала политически лозунги. Вид у них был не самый лучший: почти все худые, в каких-то обносках, у многих в руках были плакаты, где фломастерами были написаны нелицеприятные слова о нашем правительстве и президенте. Но погода внесла свою лепту, и митинг шел к своему логическому концу.
Мы отдалились от толпы, и направились в близлежайшие дворы. Я тут же услышал за нашими спинами вой сирен полицейских машин, неумолимо приближающихся к митингующим.
Через полчаса мы уже сидели у меня дома, в маленькой однокомнатной квартире и пили чай.
- Ты думаешь, в этом есть смысл? – отставив стакан, спросил меня Сергей.
- Ты о чем? – думая о своем, ответил я.
- Ну как о чем? Об этих акциях протеста. Все равно мы ничего не добьемся! Все уже кончено, и мир находится в агонии. Все что Они могли сделать, уже сделано и назад пути уже не будет, - произнес Сергей и пристально посмотрел на меня. Он не стал уточнять, кого конкретно он имел ввиду, но это было понятно даже ребенку.
- Смысл всегда есть! Знал бы ты, что когда плохо, то это еще не конец, ведь может стать еще хуже, - назидательно начал я, - Вот смотри, что мы имеем: экологию угробили, и мы забыли о чистой воде и свежем воздухе – раз; политиканы погрязли во взятках и коррупции, на границе идут боевые действия, которые уже аукаются нам миллионами беженцев, внутри страны постоянно вспыхивают восстания – это два; по городам гуляют эпидемии, от которых наша хваленая медицина не может придумать никакого адекватного способа лечения – это три. Казалось бы, что может быть хуже?!
- Ну да, хуже уже некуда, - подхватил Сережа.
- А вот и может! У нас еще есть надежда и вера. Пусть призрачная, пусть еще зарождающаяся в умах немногих, но она есть и жива! А вот если убить и веру, когда она слаба, тогда уже точно – финиш.
- А, ты все вспоминаешь этих сумасшедших монахов… На мой взгляд, это не более чем дань времени. Ведь ты знаешь, что всегда на пороге упадка и деградации приходили спасители, неся свет божий на своих трясущихся ладонях. Прибежище слабых духом, - сказал Сергей и скривился, - Была бы моя воля, я бы их того, к стенке и на раз, два, три…
Я медленно взял стакан и сделал пару глотков. Сергей ждал моей реакции.
- С одной стороны ты прав. Так было всегда, но теперь мир изменился, что было всегда не работает сейчас. Ты пойми, я не призываю бежать за ними и верить им. Нет, этого не нужно. Просто прислушайся к себе и согласно тому, что там услышишь, живи и действуй, - произнес я. Сергей задумался, но ничего не сказал, хотя я точно знал, что он не станет забивать себе этим голову, он был человек разума и всегда делал так, как он ему велит.
Разговор как-то сам собой сошел на нет. Мы молча посидели еще несколько минут, пожелали друг другу спокойной ночи и отправились спать. Завтра меня ждала встреча с Учителем.
***
- Эй, Снежин, с тобой все в порядке? – дергая меня за руку, недовольно бормотал доктор, - Вот же беда, его выписывают, а он тут сознание терять надумал.
Мой взгляд стал более осмысленным, и я понял, что все еще стою в коморке в обнимку с черным пакетом, а рядом кудахчет недовольный доктор и медсестра в пыльном халате с очень глупым выражением лица смотрит на меня и улыбается своей «ослепительной улыбкой».
- Да, конечно… - выдавил я из себя.
- Ну вот и славно, тогда прошу вас к выходу, - вновь буркнул доктор и потянул меня к выходу.
Мы вновь долго блуждали по бесконечным коридорам. Мне даже на секунду показалось, что хитрый доктор специально ходит по кругу, чтобы я окончательно запутался и никогда бы не нашел дороги назад. Я хотел спросить его об этом, но глянув на его деловой спешащий вид, передумал, решив, что, возможно, это всего лишь причуды архитектуры или плод воображения моего еще не совсем здорового организма.
Через полчаса я уже стоял на открытом воздухе, глубоко вдыхая полуденный смог.
- Да, ничего не изменилось, - машинально произнес я, хотя и совершенно не помнил, как было раньше.
