Стена.
Чувство знакомое - холод бежит по спине.
Чувство преграды - я вновь приближаюсь к стене.
Снова на камень рука натыкается: Стой!
Снова стена предлагает вступить с нею в бой.
Черный Обелиск, «Стена».
Зеркальный шар завращался, и от пульсирующих бликов вдруг резко заломило в глазах. Несмотря на это, Джек не мог оторвать от шара взгляд. Чем-то он притягивал. То ли неразборчивыми отражениями, то ли свечением, исходящим будто изнутри, и рассеивающимся по стенам бара. На танцплощадке было пусто, однообразную клубную музыку приглушили – видимо, вскоре это заведение закрывалось.
– Так вот, о чем я? – хриплый Олин голос вывел Джека из оцепенения, и теперь он уставил на нее свой помутневший взор.
Ольга откинулась на высокую спинку стула, затянулась тонкой сигаретой и выпустила из ноздрей дым.
– О чем?.. Ах, да! Мой первый муж… – она назидательно подняла палец. – Будет лох!
– Э-э-э? Чего? – не понял Джек. – О чем это ты?
– А о том, – презрительно фыркнула Ольга и шумно, словно засоренная раковина, высосала бокал «Ячменного волоса».
– Как интересно, – промычал Джек, борясь с отрыжкой. Пиво в него больше не лезло.
– А потом лох умрет, и я выйду замуж за реального пацана! Затем я разбогатею и вскоре тоже умру! – торжественно выпалила Оля и принялась вытряхивать из опустевшего бокала последние капли.
Перед лицом Джека всплыл телевизор, с усатой физиономией на экране. «Она любит выпить, – услышал он нетрезвый голос. – Этим надо воспользоваться!» Изображение померкло – перед ним опять предстала блондинка с ярко размалеванными глазами.
– А зачем тебе это надо? – обратился Джек к ней.
– Это так есть. Лох – это судьба! – губы ее искривились в презрении к будущему «лоху». – Мне это рассказала ясновидящая, – Ольга вновь торжественно потрясла над головой тлеющим бычком. – Магистр белой магии, между прочим! Госпожа… как ее там… в общем, советую сходить к ней. Напишет все подробно, а за отдельный прайс, откроет даже дату твоей смерти.
– Еще пива? – над столом склонился вынырнувший из мрака официант в белом фраке, услужливо держа в руках запотевшую бутылку.
– Да! Наливай! – Ольга подвинула к нему бокал и закурила еще одну сигарету.
Джек отвернулся, чтобы не видеть, как официант наливает этой пивной канистре, и посмотрел в окно. Во тьме мерцали огоньки ночного города – тот жил своей жизнью, а вдали угрюмо возвышалась освещенная лунным светом Стена. Сегодня за ней особенно тревожно полыхали зарницы.
От любования Стеной его бесцеремонно оторвала Ольга, вцепившись ему в рукав.
– Ну а ты, чего вообще думаешь? – спросила она. – Чего мутишь в жизни?
Джек повернулся к столику. Официант все еще стоял рядом, и с открытой бутылкой наготове слушал их разговор.
– Я к Стене хочу подобраться, – ответил Джек. – Мне нужно к ней. Она меня зовет.
– Что? – Оля прыснула смехом. Ей вторил официант, вначале галантно захихикав, затем переходя на откровенный ржач.
– Чего? – непонимающе спросил Джек.
Ольга лишь сильней разошлась смехом, и даже пиво по столу расплескала. Официант, постанывая от смеха, выдернул из стаканчика салфетку и принялся растирать лужу.
– Да что вы ржете? – воскликнул Джек.
– Только лохи… хи-хи! Ох!.. Только лохи Стены видят! – простонала Оля.
– Стену!.. Хы-хы! – вякнул официант, полируя салфеткой стол.
– Да-да, – подтвердила Ольга. – Я когда маленькая была, то видела ее в детстве – но сейчас-то я взрослая! А если в таком возрасте признаешься, что ты лох…
И вдруг она захлопнула рот, и задумалась, напряженно сдвинув брови. Затем посмотрела на собутыльника так, словно увидела его в первый раз.
– Подожди-ка… это же… а-а-а!.. – ее голубые глаза вдруг округлились и стали наивно-детскими, она с ликующим обожанием посмотрела на Джека. – Ты!
– Чего? – хмуро пробасил тот. Развитие событий ему совсем не нравились. Взгляд, обычно пренебрежительный, вдруг сделался таким нежным. И этот назойливый официант, с пригоршнями мятых салфеток, смотрел на него теперь со снисходительной улыбкой.
– Ты!.. Ты!.. – шептала она. – Милый! Как же я тебя не узнала сразу?
Джек потерял дар речи и не нашелся что ответить.
– Прошу прощения, – улыбнулся официант, достав из кармана часы. – Мы закрываемся – уже рассвет.
В его руке появился пульт – раздался негромкий пик, и свет в баре потух. Музыка заглохла окончательно, а вслед за этим на улице рассвело.
– Ваш счет, – перед носом Джека возникла папка с чеком.
– Сегодня заплачу я… милый! – Ольга перехватила папку и заглянула внутрь.
– Как скажешь, – махнул рукой Джек и, пошатываясь, двинулся к выходу.
Вдоль улицы выстроилась шеренга однообразных железобетонных домов. Утреннее солнце отбросило вдоль остывшей мостовой длинные тени. Джек зябко поежился, кутаясь в свой пиджак, размышляя о дальнейшем пути к Стене. Неподалеку он вдруг заметил какого-то старика, неподвижно застывшего в обществе фонарного столба.
Заметив, что на него смотрят, старик подошел ближе. Седые волосы были коротко острижены, за ухом торчало перо попугая, а на небритых щеках красовались две синих полоски.
– Я Быстрый Олень, – представился тот. – Помогу тебе добраться до Стены. Всего за десять рублей нас домчит к ней «белый конь».
– Спасибо, – Джек скромно улыбнулся. – Но я лучше на маршрутке.
– Семь двадцать, – хохотнул старик и протянул руку. – Ну, не парься! Доверься мне, все будет чики-пуки!
– Хорошо, хорошо, – согласился Джек, пожимая протянутую руку. – А где же ваш белый… э-э-э, конь?
– Да вот он, – ответил старик и мотнул головой в сторону.
– Где? – переспросил Джек, озираясь.
– Да вот!
И действительно, на дороге неприметно стояло ржавое белое корыто, которое по ошибке назвали «Волгой».
– Садись, парень, – засуетился Быстрый Олень. – Отвезу куда надо. К Стене, за Стену! Ты только пристегнись, да денежку отстегни!
Джек уселся на переднее пассажирское кресло, из которого словно для пыток торчали пружины и впивались в зад. Быстрый Олень возился с зажиганием, крутя стартер. В ответ машина надсадно кашляла и подергивалась. Наконец она завелась, пару раз стрельнула, и под свист ремней и постукивание стоек неспешно покатила вперед.
Водитель вздохнул, откинулся на кресло, и с облегчением закурил сигару, важно выпуская в окно кольца дыма.
– Ништяк едем? – спросил он довольно.
– Ага, – ответил Джек растерянно смотря на закрытый газетный ларек, со скоростью улитки проплывающий мимо.
– А? – переспросил Олень оживленно.
– Да, – подтвердил Джек. – А нельзя ли чуть быстрее?
– Конечно! – ответил водитель. – Врубаю третью… сейчас взлетим!
Вой двигателя стал напоминать рев реактивного самолета, и машина увеличила скорость до десяти километров в час, и монотонные коробки домов поплелись вдоль дороги гораздо быстрее.
Вдруг из проплывающей мимо подворотни донесся звук автоматной очереди.
– Подстрелили меня, пацаны! – донесся отчаянный вопль.
– Кушай лимончик, падла! – яростным эхом вторили ему.
Раздался оглушительный взрыв, рама одного из окон многоэтажки вылетела наружу – в глазах пошла легкая рябь и засвистело в ушах.
– Дети в «Сталкера» играют, – пояснил Олень. – В «Казаков-разбойников» теперь не модно.
– А-а-а! – разочарованно протянул Джек и продолжил глядеть в окно. Перестрелка осталась позади, и вновь за окном стало тихо, скучно и безлюдно. От созерцания проплывающих мимо серых домов его отвлек голос сзади.
– А у него вот такая машина! – услышал он прокуренный женский голос. – Такая вся белая, с ржавыми разводами и с личным индейцем-водителем!
Джек в ужасе обернулся и увидел на заднем сиденье Ольгу с «Ячменным волосом» в руке, в компании пьяного долговязого детины. В руках детина судоржно сжимал мятую пустую полторашку, его остекленевшие глаза бессмысленно смотрели перед собой. Потянуло табачным дымом и мощным перегаром.
– Что вы тут?.. – хотел спросить Джек, но его перебил Быстрый Олень.
– Так ты говоришь, идешь к Стене? – водитель толкнул его в бок. – Тебе нужен друг! Верный друг! Он поможет тебе!
– Да где его взять? – Джек махнул рукой и отвернулся от пассажиров.
– На рынке, где ж еще? – ответил Олень и добавил шопотом. – Я, кстати, тоже однажды видел Стену, только т-с-с-с! Но я сказал ей: симсалбим-бамба саладу саладим – и она исчезла. Круто я ей, да?
– Ага, – кивнул Джек.
– А? – переспросил довольный старик.
– Да! – повторил Джек и добавил тихо. – Но она ведь никуда не делась.
За их «белым конем» образовалась длинная очередь. Машины позади них дружно гудели и моргали фарами. В ответ на это Быстрый Олень приветственно махал рукой, высунув ее из окна.
Коротая время, Джек принялся изучать рекламу на щитах, проплывающих мимо. На одном была изображена девица в ковбойской шляпе, восседающая на капоте шикарного кабриолета. «Единственные в мире – автомойщицы в мини-бикини!» – гласил слоган.
– А почему тебя зовут Быстрый Олень? – спросил вдруг Джек.
– Люди так прозвали меня, – коротко ответил тот, не отрываясь от дороги.
С заднего сиденья донеслось чирканье зажигалки.
– А потом, прикинь, он говорит мне: хорошо, дорогая, но только заплати по счетам! – трещала позади Ольга новому собутыльнику. – Ну не лох ли он, скажи?
Один из водителей позади вдруг не выдержал и, ударив по газам, выскочил на встречную.
– Ну, ты, олень! – злобно заорал он из окна и, обогнав их, скрылся за поворотом.
– Здоров, здоров, – помахал ему вслед Быстрый Олень. – Зря только торопишься – тут сплошная.
За поворотом они увидели, что обогнавшую их «Десятку» остановили. Возле нее сгрудились гаишники, протягивая к окну руки. Громко играли флейта и кантеле стилизованные под китайский мотив группой «Мясокомбинат имени Путина №1». В такт мелодии самый пузатый гаишник сурово выкрикивал, загибая пальцы: «Ич!.. ни!.. сан!» Затем хором:
– Ващи документо!!!
Водитель тупо глядел на них, хлопая глазами.
При виде ментов «белый конь» испуганно фыркнул выхлопной трубой.
– Тпр-р-р! Не пали, родимая! – пытался успокоить машину Быстрый Олень. Не слушая его, «Волга» задергалась и рывками поскакала вперед.
Вскоре они заглохли, предусмотрительно въехав на тротуар. Из-под капота повалил черный дым.
– Все, – торжественно сказал Быстрый Олень. – Приехали.
– Подожди, но как же… – попытался возмутиться Джек.
– До Стены не доехать, – покачал головой старик. – Во-первых, я ее не вижу, и не знаю, где она. Во-вторых, там КПП, а у меня пропуска нет, и не будет. В-третьих, за твои жалкие семь двадцать, я тебя катать весь день не намерен!
– Ну и хрен с тобой! – Джек вышел и на прощанье раздраженно хлопнул дверью.
– Не закрыл! – приглушенно крикнул старик. Пришлось хлопнуть еще сильнее.
На лавочке уже сидел долговязый детина, непонятно как перебравшийся из машины, ибо все еще находился в невменяемом состоянии. Ольга восседала рядом с ним и почему-то всхлипывала, размазывая тушь по щекам.
– Хорошая, хорошая, – успокаивал ее детина, и неловко пытаясь обнять девушку.
Джек плюнул и побрел прочь, туда, где среди железобетонного частокола домов завоевал себе территорию черный металлический забор. Невдалеке в заборе зиял арочный проход, над которым высилась потертая надпись «Рынок».
– Не забудь совета старого индейца! – кричал вслед Быстрый Олень из машины. – Купи себе верного друга! Он тебе поможет!
Рынок встретил его хаотичным гомоном и снующими между прилавками людьми. Он сходу попал в поток зевак и был увлечен в самый центр ярмарки – чуть ли не на бегу минуя многочисленные лотки с диковинными товарами. С трудом вырвавшись из течения, он оказался перед каким-то прилавком, и ухватился за него, чтобы устоять на ногах. За прилавком стоял продавец с волосатой грудью, с красной чалмой на голове.
– Что желаешь, дарагой? – приветствовал он Джека.
– Да мне бы друга, – неуверенно ответил тот, разглядывая наставленные пирамидки из медных горшков и клетки с попугаями.
– Вах, дарагой, тебе повезло! – радостно откликнулся продавец. – Соломон даст тебе друга! Лучший друг – это собака! Все тебя бояться будут: вай, какой страшный, да?
– Собака? – переспросил Джек. Да, пожалуй, ему нужна собака. Верная и преданная, которая будет отгонять всех с его пути. – Отлично, давай ее сюда!
– Адну минуту, дарагой! – лавочник засунул руку в карманы шорт, пошарил там, и выудил за хвост огромного петуха. Тот возмущенно заклокотал и попытался вырваться, отчаянно хлопая крыльями. – Вот, держи собаку!
Соломон протянул птицу через прилавок.
– Это курица! – возмущенно воскликнул Джек, отшатнувшись от бушующего комка перьев. – Я просил собаку!
– Вах, слюшай! – запричитал Соломон. – Какой куриц, да? Это орёль! Красавец-орёль!
– Зачем мне орел? – закричал Джек. – Собака – она такая, на четырех лапах, с хвостом! И главное: она гавкает! Гав-ка-ет!
– Слюшай, чего кричишь, дарагой? Хвость есть – гавкать научим! А ну, куриц, скажи гав! Гав! – продавец принялся трясти петуха. В ответ петух лишь жалобно кудахтал, и с тоской смотрел на Джека.
– Ладно, ладно! – сжалился вдруг парень. – Не мучай его. Беру.
Соломон криво улыбнулся и повязал на шею петуха желтую ленточку.
Наконец Джек покинул шумный рынок и вышел на пустынную улицу. За ним робко семенил петух, со страхом озирая нависшие вокруг высотки.
– Тоже мне, злобный пес, – сказал парень, с укором глянув на него. Петух остановился и пристыжено опустил голову. – Как же тебя назвать? Хм… Рококо! Да! Звучное имя, как раз для собаки… тьфу… петуха!
Из-за перекрестка со свистом выкатился Быстрый Олень на своем «коне» и заглох неподалеку. Задняя дверь раскрылась и из нее вышла Ольга в свадебном платье. В одной руке она сжимала букет розовых роз, а в другой – бутыль «Ячменного волоса».
– Удачи, парень! – крикнул в окно Быстрый Олень. – Береги своего друга, и не обижай фрау! Пока!
«Белый конь» с хлопками и свистом умчался с глаз долой.
– Я готова, дорогой! – Ольга улыбнулась и отпила из бутылки. Она подошла поближе – Джеку в нос ударил цветочно-бензиновый аромат.
«Ох, что же делать? – подумал Джек. – Как бы мне поступить … покруче… порешительнее?» Он растерялся. И вдруг перед ним возник высокий, широкоплечий бородач. Одет он был в кольчугу, голову украшал шлем викинга, а сзади висел огромный двуручный топор.
– Хо-о-о, красавица! – зарычал викинг и распростер свои объятия. Рококо метнулся к нему, чтобы клюнуть, но получил удар сапогом и с жалким клекотом отлетел прочь. Воин заключил невесту в свои объятия и поцеловал. – Да будет так, моя любовь!
Ольга довольно улыбалась.
Затем воин повернулся к Джеку и тяжелой рукой похлопал парня по плечу.
– Надо, надо! – напутственно сказал он. – Ладно, мне нужно срочно повидать в Мидгарде Синеокую Хельгу!
С этими словами он рванулся в сторону и исчез в тени ближайшего дома. Джек встретился с Ольгой взглядом. «У нее такие синие глаза… и она так хочет быть со мной, – думал он в смятении. – Неужели я так просто ее брошу? Ведь надо идти…»
– Ты поцеловал ее! – послышался еще один голос за спиной. – Теперь ты просто обязан остаться! Или взять ее с собой.
Джек обернулся и увидел невысокого сгорбленного человечка в черной сутане.
– А ты еще кто? – зло спросил он.
– Я тот, кто судит, я тот, кто решает – что хорошо, а что нельзя! – ответил тот. – Я наместник Его!
Человечек указал пальцем вверх.
– Кого? – не понял Джек.
– Его! – многозначительно повторил тот, снова подняв палец, и подмигнул. – Пастырь овец погибающих!
– Поп, что ли?
– Но-но! – возмутился тот, и аккуратно поправил рукой свои черные лоснящиеся волосы. – Святой Батюшка!
Ольга сделала несколько глотков, опорожнив бутыль с пивом, и шумно отрыгнула.
– Ну, все? Пошли? – она кротко улыбнулась ему и, отбросив тару, протянула руку.
Джек вздохнул и взял ее ладонь в свою. Вместе они пошли к Стене. Позади тихо плелись потрепанный Рококо, и священник.
Стена была уже четко видна впереди, она величественно высилась над безжизненными коробками домов. Теперь она была ближе, чем раньше, и можно было разглядеть каменные бойницы. За нею все еще полыхал свет.
Вместе они торжественно прошли около десятка шагов.
– Все, я устала! – закапризничала вдруг Ольга. – Надо передохнуть!
Она уселась прямо на теплый асфальт, извлекла из дамской сумочки холодную полторашку «Ячменного волоса». Бутылка шикнула, спуская газы, и тут же послышались гулкие глотки.
– Ах, хорошо! Хочешь? – Оля протянула Джеку бутыль. – На, выпей чуток!
– Давай, – согласился он, и сел напротив.
Рядом расположился Батюшка и извлек из кармана бутылку вина. Все дружно выпили и замолчали, лишь Рококо тихо кудахтал и копался в пыли возле Ольги, надеясь заморить хоть какого-нибудь червячка.
– И куда же ты все время торопишься? – затянула Ольга поглаживая петуха. – Не сидится тебе на месте. Рвешься куда-то…
– Да ты пойми, моя цель… – попытался оправдаться Джек, но был перебит священником.
– Твоя цель – ничто, – сказал он и икнул. Его уши оттопырились и покраснели, а нос превратился в сливу. – Главное поступать в угоду Ему! – он опять многозначительно указал наверх и икнул. – И ты должен… нет, ты ДОЛЖЕН… ик!.. Во-первых! Делать, что я тебе говорю! Ик!.. Во-вторых!
Что делать «во-вторых» поп не знал, поэтому замолчал и погрозил ему пальцем.
Джек оглядел Ольгу, которая рассыпала перед голодным Рококо семечки, и пьяного священника.
– Стена, я вижу ее. Вон там! – тихо сказал Джек и указал пальцем. – Неужели вы ее не видите?
– Ох, – Ольга устало взялась за голову и всхлипнула. Рококо мельком глянул на нее, и продолжил клевать семена.
– Ты – мракобес! Ик! – осудил его поп. – Это все проявления бесовские! Они манят тебя в свои колдовские сети!
– Я пойду, – так же тихо продолжил Джек.
– Что-о? – возмутилась Ольга.
– Что… ик?.. – возмутился священник.
Джек поднялся с асфальта.
– Простите, я слишком долго отдыхал тут с вами, а мне нужно дальше.
– Ну и проваливай! – зарыдала вдруг Ольга и хлестнула рукой Рококо. Бедняга вскочил и с кудахтаньем помчался прочь.
– Я проклинаю тебя! – священник вскочил и извлек из кармана какую-то книгу. – Я проклинаю тебя словом гнева, неверный! Будешь ты предан навеки…
– Да пошел ты! – рявкнул на него Джек. Поп удивленно замолк. И тут из теней к ним выскочил знакомый викинг. Кольчуга его была залита кровью, а сапоги дымились, будто он только что ходил по углям. От него несло прокисшим медом и чем-то горелым. Увидев священника, викинг обратил свое грязное лицо к небу и кровожадно захохотал.
– Агрх-х-ха! – оскалился он, извлекая из-за спины свой тяжелый топор. – Как я обожаю треск горящих церквей! Как я обожаю предсмертные вопли монашек! Агр-р-р!
Он начал грозно вращать топором.
– Уйди, уйди! – плаксиво восклицал отступающий поп, отмахиваясь от дикаря книжицей.
– Не сопротивляйся, чернец! – кричал викинг, тщетно пытаясь догнать убегающего священника. – Позволь хоть немного покромсать твою бесполезную плоть!
– Ни за что, проклятый изувер! – жалко орал священник, все больше прибавляя ходу.
Вскоре они скрылись за перекрестком и их гомон и переругивания стихли.
– Ну, наконец-то, – сказал Джек, проводив их взглядом.
Затем он отвернулся и побрел по дороге к Стене. Следом за ним бежал Рококо.
Наконец высотки закончились и уступили место двухэтажным кирпичным домикам с черепичными крышами. Вдоль тротуаров, на зеленых газонах, появились аккуратно постриженные кусты. Асфальтовая дорога заканчивалась, утыкаясь в облупленную белую будку с опущенным шлагбаумом. Перед будкой со скучающим видом курили два матерых охранника.
Джек увидел свою Ольку. Она, конечно же, пила свой любимый «Ячменный волос», сидя за деревянным столиком в сторонке от КПП в окружении погранцов-новобранцев, и что-то им увлеченно втолковывала. Джек даже догадывался, что именно. Рядом суетился священник, но, заметив его приближение, куда-то сгинул.
– А вот и он! – воскликнула Ольга и указала на него пальцем. Довольные рожи юнцов, похожие друг на друга, повернулись к Джеку и дружно заржали.
– Как дела? – ехидно спросил кто-то.
– Садись, выпей! – прикололся другой. Хор погранцов вновь заржал.
– Что ты молчишь? – прошептал кто-то невидимый. – Они же издеваются! А ну, ответь им!
– Рококо! – гневно позвал Джек.
– Ко-ко? – петух подбежал к нему и вопросительно глянул.
– Взять их! – Джек указал на ржущих пограничников. – Заклюй их до смерти!
– Ко… – удивленно ответил тот и перевел взгляд на веселящихся вояк.
– Мигом! – рявкнул Джек.
Петух нерешительно затрусил к ним навстречу, несмело закукарекав.
– Пшол на! – один из погранцов взмахнул сапогом – Рококо отчаянно закудахтал и бросился к спасительным кустам, преследуемый диким гоготом.
– Глупая собака! – подсказал невидимка.
– Дурацкий пес!.. – крикнул Джек и вдруг вспомнил. – Подождите, товарищи, но мне же нужно дальше! Не нужны вы мне!
Услышав это, погранцы вновь дружно уставились на Ольгу, внимательно ловя каждое ее слово. Она принялась им рассказывать про каких-то лохов.
Он прошел дальше к КПП, и ему, разумеется, перегородили путь двое. Эти были постарше, и явно догадывались, что что-то охраняют. Один красовался в зеркальных очках, другой был с усами и зубочисткой в зубах.
– Предъяви пропуск! – пыхтя сигаретой, потребовал тот, что в очках.
– В развернутом виде, – поддакнул тот, что с зубочисткой и сплюнул на землю.
– У меня нет пропуска! – огорченно ответил Джек.
– Тогда проваливай. Никого не впускаем, никого не выпускаем.
– Начинай канючить! – услужливо подсказал неведимка. – Взывай к их совести!
– Ребята, мне очень нужно! – послушно заскулил Джек.
– С этим – к хозяину, – ответил усатый и отвернулся.
– К какому хо… – Джек запнулся, потому что как раз взгляд его упал на одноэтажную избу у дороги напротив КПП, с огромной надписью над входом: «Хозяин».
Он подошел к двери, и осторожно постучал. Ему никто не ответил, и он несмело отворил дверь. Та пронзительно заверещала, словно сообщая всем постам, что он отважился заглянуть внутрь.
Белое помещение встретило его прохладой и запахами лекарств. Безмятежно колыхались перед открытым окном кружевные занавески. У другого конца кабинета стоял черный письменный стол, заваленный бумагами. Джек осторожно пошел по крашеному дощатому полу – тот заскрипел так тревожно, словно уговаривал его повернуть назад.
– Не иди, не иди! – занудил было голос, но Джек на него шикнул.
Дверь возле стола распахнулась и в кабинет с веселым поскрипыванием въехала коляска, очень похожая на детскую, только крупней. Катила ее стройная медсестра в коротком белом халате, и косынке с красным крестом, а в коляске восседал жирный мужик, с толстой цепью и огромным крестом на пузе.
– Я хозяин, – важно сказал мужик, как только коляска остановилась.
– Оч… оч приятно… – Джек почему-то не мог справиться со своей дрожью.
– Кто это? – поинтересовался толстяк у сестры. Та молча всучила ему какое-то досье. Он принялся шуршать страницами, густо слюнявя волосатые пальцы. – Та-а-ак… Джек Горшков, угу… ага, а чего у него есть, не написано. Чо у него есть? Знаешь?
Сестра раболепно улыбнулась, и мелко замотала головой.
– Чо у тебя есть? – обратился к нему хозяин.
– У меня? – как-то жалобно пропищал Джек.
– У тебя, – так же пискляво подтвердил тот.
– Ну… – Джек нервно затеребил подол своего пиджака.
– Ну? – потребовал толстяк.
– Петуха отдай, – еле слышно подсказал голос невидимки.
– Пе… петух… есть… – робко произнес Джек.
– Петух? – непонимающе переспросил тот.
– Петух.
Хозяин «завис» и в комнате наступила жуткая тишина, только доносились кудахтанья пасущегося за окном Рококо. Около минуты хозяин в задумчивости сосал большой палец, изредка вытирая его об штаны.
– Во-о-он!!! – заорал вдруг он, да так неожиданно, что Джек мигом очутился у дверей, с перепугу забыв, в какую сторону она открывалась, и начал судорожно трясти ручку. – Вон отсюда, ублюдок хренов, че-е-ервь!!!
– Тише, тише, – причитала сестра, принявшись качать коляску и нервно трясти над головой хозяина погремушкой. – Ля-па-па, ля-па-па!
– Петух у него есть! От дел меня оторвал, скотина, скотина! А-а-а!!! – вопль внезапно перешел в надрывное рыдание.
– Тише, он уходит, уходит, – сюсюкала сестра, – Ля-па-па, ля-па-па, смотри, какая цаца!
– Сиську! Сиську! – отчаянно взвыл хозяин и потянулся к медсестре так, что коляска заскрипела и угрожающе накренилась.
– Сейчас, сейчас, – отвечала она, торопливо надевая красную соску на стеклянную бутылку дорогущего «Яичного колоса». – Пей, пей, мой сладенький!
Джек аккуратно затворил за собой дверь и не в силах унять дрожь в ногах, уселся на крыльцо. В траве у чахлой яблоньки пасся Рококо, деловито загребая лапами и выискивая корм.
– Что делать?.. – отрешенно спросил Джек. – Я просто в ужасном положении…
– Нет выхода, — подтвердил невидимка. – Теперь самое время научиться смирению.
– Не пускают, – продолжал Джек, не слушая его. – Но Стена…
Он вновь посмотрел на Стену – она была так близко, что уже нависала сверху, маня своей высью. Раскаты зарниц мерно вспыхивали за ней, успокаивая.
– Ну конечно! – ожил вдруг парень. – Как же я раньше не догадался! Я смогу… да, я смогу!
Он вскочил и быстро зашагал к будке КПП.
– Что, что? Чего ты сможешь? – заинтересовался невидимка.
– Я призову его! – ответил он, подходя ближе к охранникам. – Викинг! Явись предо мной!
– Ой, черт!.. Ой, чер… то есть, Боженька-а-а! – обреченно заскулил голос.
– Я здесь, ха-ха! – перед ними возник викинг, потрясая обглоданной ногой оленя. – Кто взывал к всемогущему… – он запнулся и посмотрел на кого-то позади Джека. – Эй, ты чего там делаешь?
– Ни… ничего, – обнаруженный священник принялся отступать из-за спины парня. – Просто солнышко слепило – прятался, но я уже ухожу. Не беспокойтесь.
– Эй, – возмущенно воскликнул Джек. – Это ты мне нашептывал всякую дрянь на уши?
– Ну, куда ж ты без меня, пропадешь ведь совсем, – отвечал тот, переходя на бег. – Ладно, счастливо! Успехов вам, обоим!
Священник нырнул в кусты у избушки хозяина и исчез с глаз.
Воин оглядел недоеденную ногу, куснул места пожирнее и отбросил ее прочь. Затем вытер засаленную бороду и принялся тереть руки об кольчугу.
– Звал меня? Ну и? – деловито спросил он с набитым ртом.
– Мне нужно, чтобы ты одолел вот этих двух охранников.
Тот коротко глянул на них и презрительно хмыкнул. Охранники недовольно нахмурились и схватились за кобуру.
– Нет ничего проще! – взревел викинг, и куски прожеванного мяса полетели в стороны. – Я Харльд Пучеглазый, и не ведаю ни одного поражения! Ты не успеешь сказать даже… ой…
Он запнулся, и напряженно посмотрел на уставленные в него дула пистолетов.
– Понял, – сказал охранникам воин. И вдруг резко обернулся и кулаком врезал Джеку в лицо. Тот упал как подкошенный, а боец подошел и торжественно поставил на его грудь ногу.
– Ха-ха! – победоносно проревел он. – Я Харальд-Всегда-Побеждающий! Теперь, я в очередной раз доказал всем… хм… – он опустил голову и глянул на окровавленное лицо Джека. – О! Я совсем забыл – мне срочно нужно к Кнуду Рыжебородому, отметить свадьбу его семнадцатого сына!
Викинг метнулся в сторону и пропал в тенях.
Джек поднялся, ощупывая разбитые губы и сплевывая выбитые зубы. Перед ним стояли охранники, направив на него стволы.
– Нападение на пост карается смертью, – сказал усатый.
– Исполнение приговора – на месте преступления, – враждебно добавил очкастый.
– Пока, неудачник, – презрительно добавил усатый и сплюнул зубочистку.
Вдруг между Джеком и охранниками вбежал Рококо, угрожающе закудахтав.
– О, нет! – в ужасе воскликнул усатый.
– Стреляй в птицу! – крикнул очкастый.
Вдруг петух расправил крылья и взлетел, по ходу трансформируясь в ужасного кокатрикса. Вырос змеиный хвост, удлинилась и покрылась чешуей шея.
– Гав-гав! – утробно пролаял Рококо, как о том мечтал Джек, но вдруг застыл, посерел и камнем рухнул вниз. Бедный петух не выдержал родившейся в нем злобы кокатрикса и сам превратился в камень. Руки, крылья, хвост – все с хрустом разлетелось в разные стороны, а окаменевшая голова подкатилась к ногам Джека и напоследок глянула на него с немым укором.
– Не может… нет!!! – воскликнул тот и упал на колени, хватая тяжелую голову Рококо. – Я не хочу, чтобы так было!!!
Джек зачем-то подполз к петушиным крыльям и поднял их, бережно гладя каменные перья.
– Ради этой Стены? – по лицу его текли слезы. – Но лучше бы ты жил!
– Гы-гы-гы! – злорадно засмеялся усатый охранник. – Твой ко-ко теперь ни ку-ку! Верно Кенни? Как он взлетел и сам себя укокошил?.. Кенни?
От Кенни осталась лишь серая крошка, с водруженной сверху каменной головой в окаменевших очках.
– О нет! Ты убил человека! – воскликнул в ужасе охранник. – Умри, гад!
Джек зажмурился, ожидая выстрела.
– Боже правый! Моя рука! Рука!
Джек открыл глаза – охранник в шоке рассматривал посеревшую кисть, навеки зажавшую рукоять пистолета.
«Это мой шанс», – подумал Джек и, вскочив на ноги, бросился к проходу. Голову Рококо он небрежно отбросил в сторону.
Охранник рванулся за ним, но вдруг заверещал еще громче.
– Эй, ты мне еще и ногу окаменил! – заорал тот, задрав штанину.
– Ой, прости, ради бога, – рассеянно отвечал тот, перелезая через шлагбаум.
– Эй, смотри! Смотри, что ты наделал! Вернись! Куда пошел, а?
Неловко прыгая на одной ноге, охранник отправился следом.
– Ах ты, грешник, – сетовал невидимый священник. – Сколько горя ты оставляешь на своем пути к цели! Оленьку, Рококошечку, охранников… а Хозяина как расстроил!
– Слушай, увянь, а? – раздраженно отвечал Джек, переходя на бег.
Дальше дорога терялась средь жалких лачуг, построенных тут местными жителями, но к счастью Стена видна была отовсюду – такую громадину трудно было не заметить.
Вдоль улицы бродили нищие, калеки, старые люди или просто отчаявшиеся и смирившиеся, и все глядели на Стену. Кто со злостью, кто со слезами на глазах, а кто с неприкрытым страхом. Джек бежал, не обращая на них особого внимания, лишь бы скорее достичь цели. И вот, Стена совсем близко – за узким проходом между двух обшарпанных саманных домов. Вдоль прохода, в тени, с обеих сторон дремали люди, прислонившись к стенам спиной.
Джек бросился вперед. Люди вдоль прохода стали просыпаться.
– Горячие пирожки! Горячие пирожки! – начал зудеть хор бабушек.
– Нет, спасибо, – пытался отмахнуться он.
– Христа ради! Подайте! – перебивал их хор старичков.
– Налейте! Налейте! – стонал кто-то пропитым голосом.
– Мелочь есть? Мелочь!
Джека со всех сторон начали хватать жадные трясущиеся руки – он упал, но все равно продолжал рваться вперед. Полз на четвереньках, кто-то ухватил за ногу – он рванул и пополз дальше без одного туфля. Но полз.
– Сигарета! Парень! Не завалялась сигарета?
– Купи курыц, дарагой!
– Горяченькие пирожочки!
В подранном пиджаке, со сползающими брюками, без ботинок, Джек все-таки выбрался из кучи-малы и предстал перед Стеной. Цель была так желанна, но он не знал, что дальше делать и замер в нерешительности.
– Что ты тут дрожишь, как мышь? – громогласно взревел викинг, появившись рядом с ним. – Сыны севера всегда без страха сокрушали любого врага, кем бы он ни был!
И подняв над головой топор, он бросился в бой, но у самой стены вздрогнул и замер.
– Я… я совсем забыл, – прохрипел он, поворачиваясь. Из его груди, пробив кольчужную броню, торчала стрела. – Мне срочно нужно в Валгаллу...
С этими словами он обронил топор и тяжело рухнул на землю.
– О, Боженька! – запричитал ставший теперь видимым священник. – Вот и покарал ты дикого варвара, за его гордыню! О, послушай меня, послушай парень, пока не поздно! Останься с этими блаженными, что пытались тебя остановить! Послушайся их, не ходи за стену!
Не слушая его, Джек подошел к Стене и протянул ладонь. Как только он коснулся шершавого камня, та задрожала и исчезла, оставив после себя лишь взметнувшуюся кучку пыли.
– И все? – разочарованно сказал он. – Только и всего?
Но дорога вела дальше, за город, петляя меж редких высоких сосенок. А вдали стояла другая стена, более изящная, более высокая, ярко сверкая на солнце хрустальными башенками. И за ней полыхал манящий свет.
– Опять? – воскликнул Джек. – Я столько брел – и все зазря?
Позади из-за лачуг стали выходить люди – вокруг начало прямо кишеть от них.
– Ну! Чего ты там, давай выпьем! – кричала Ольга, в окружении каких-то матросов в форме, и махала из толпы рукой. – Давай, иди сюда!
– Парень! – кричал Быстрый Олень с крыши одной из лачуг. – Скажи: симсалбим-бамба саладу саладим, и она исчезнет!
– Ибо уста блаженных!.. – кричал в экстазе священник.
– Эй, вернись! – кричал пробирающийся сквозь толпу охранник, волоча за собой каменную ногу. – Кому сказал, вернись! Нечего тебе там делать!
Среди толпы стоял официант в белом фраке, он сжимал в руках мятые салфетки и злорадно хохотал.
– Да заткнитесь вы все! – заорал вдруг расстроенный Джек. – Как же вы все достали! Не могу вас больше видеть! Не хочу! Чтоб вы провалились…
Вдруг весь мир послушно покрылся трещинами и с хрустальным звоном разлетелся на куски, и унесся в бездну со всеми красками и звуками. Стало темно и тихо...
Джек сидел, на полу перед грудой зеркальных осколков.
– Он умер! Я знала! Мне это предсказали! – рыдала в одном из осколков Ольга. К ней пристроился священник и гладил бедняжку по голове, незаметно теребя другой рукой ее коленку.
В другом осколке на земле валялся смертельно раненный викинг.
– О, Синеокая Хельга! – булькая кровью, взывал он. – Не соблаговолите ли вы передать мне брагу, которую здесь называют «Ячменным волосом»? Чую, в Валгалле мне не отведать такого крепкого дерьма… кстати, что-то валькирии запаздывают. Эти женщины вечно заставляют себя ждать!
Джек вскочил на ноги и отпихнул от себя осколки, чуя, что все это ненужное, чужое. Сзади его схватили за руки.
– Эй, эй, – услышал он. – Тебе что, плохо?
– Нормально, нормально… – рассеяно повторял Джек, даже не пытаясь вырваться. Хватка ослабла – это оказался всего лишь бармен.
– Слушай, вот чем тебе мой зеркальный шар не угодил? – с досадой говорил он. – Я понимаю – надоело все, и решил расслабиться, но не так же!
Бармен усадил Джека на его место, а сам вернулся за стойку.
– А что произошло? – Джек устало потер виски, и начал шарить в пачке ища сигарету.
– Ты пил свой «Яичный колос», а потом начал кричать, и головой… ха-ха!.. Об шар головой начал стучаться! И орал: «Стенка! Стенка!» Так что ты сегодня мне не только за битые стаканы задолжал.
Бармен зевнул, отвернулся и начал со звоном размешивать какой-то напиток в бокале. Джек хмуро допил свое пиво, забычковал сигарету, встал, и молча отсчитал несколько засаленных бумажек. Затем, не прощаясь, пошел прочь.
– Удачи тебе! – сказал ему бармен вслед, пересчитывая деньги. – Приходи, когда сюда привезут новый шарик!
И добавил тише:
– Осколков все больше, и они все мельчают – стареет.
– Шарик… дался мне этот… – ворчал Джек, открывая входную дверь и выбираясь на ночную улицу, освещенную лишь окнами домов. Его встретил радостным лаем щенок, дожидавшийся все это время на улице.
– Шарик, Шарик! – парень смягчил тон, и принялся гладить заюлившего пса.
Джек отвязал поводок от водосточной трубы и Шарик тут же рванулся вперед – туда, где в ночи мерцала гладь Стены.
– Нет, нет, не туда, – усмехнулся Джек и потянул поводок. – Домой пора. К Оленьке… эх, ругать нас сегодня будет. Опять, скажет, пьяницы, полночи в баре просидели!
Песик заскулил и шлепнулся на брюхо, уставив жалобный взор на хозяина.
– Домой! – прикрикнул тот, но затем смягчился. – Хорошо, пойдем мы с тобой туда, обязательно пойдем! Только я напомню про Стену Оле, ведь она ее больше не видит. Забыла. Завтра… нет, по
Чувство знакомое - холод бежит по спине.
Чувство преграды - я вновь приближаюсь к стене.
Снова на камень рука натыкается: Стой!
Снова стена предлагает вступить с нею в бой.
Черный Обелиск, «Стена».
Зеркальный шар завращался, и от пульсирующих бликов вдруг резко заломило в глазах. Несмотря на это, Джек не мог оторвать от шара взгляд. Чем-то он притягивал. То ли неразборчивыми отражениями, то ли свечением, исходящим будто изнутри, и рассеивающимся по стенам бара. На танцплощадке было пусто, однообразную клубную музыку приглушили – видимо, вскоре это заведение закрывалось.
– Так вот, о чем я? – хриплый Олин голос вывел Джека из оцепенения, и теперь он уставил на нее свой помутневший взор.
Ольга откинулась на высокую спинку стула, затянулась тонкой сигаретой и выпустила из ноздрей дым.
– О чем?.. Ах, да! Мой первый муж… – она назидательно подняла палец. – Будет лох!
– Э-э-э? Чего? – не понял Джек. – О чем это ты?
– А о том, – презрительно фыркнула Ольга и шумно, словно засоренная раковина, высосала бокал «Ячменного волоса».
– Как интересно, – промычал Джек, борясь с отрыжкой. Пиво в него больше не лезло.
– А потом лох умрет, и я выйду замуж за реального пацана! Затем я разбогатею и вскоре тоже умру! – торжественно выпалила Оля и принялась вытряхивать из опустевшего бокала последние капли.
Перед лицом Джека всплыл телевизор, с усатой физиономией на экране. «Она любит выпить, – услышал он нетрезвый голос. – Этим надо воспользоваться!» Изображение померкло – перед ним опять предстала блондинка с ярко размалеванными глазами.
– А зачем тебе это надо? – обратился Джек к ней.
– Это так есть. Лох – это судьба! – губы ее искривились в презрении к будущему «лоху». – Мне это рассказала ясновидящая, – Ольга вновь торжественно потрясла над головой тлеющим бычком. – Магистр белой магии, между прочим! Госпожа… как ее там… в общем, советую сходить к ней. Напишет все подробно, а за отдельный прайс, откроет даже дату твоей смерти.
– Еще пива? – над столом склонился вынырнувший из мрака официант в белом фраке, услужливо держа в руках запотевшую бутылку.
– Да! Наливай! – Ольга подвинула к нему бокал и закурила еще одну сигарету.
Джек отвернулся, чтобы не видеть, как официант наливает этой пивной канистре, и посмотрел в окно. Во тьме мерцали огоньки ночного города – тот жил своей жизнью, а вдали угрюмо возвышалась освещенная лунным светом Стена. Сегодня за ней особенно тревожно полыхали зарницы.
От любования Стеной его бесцеремонно оторвала Ольга, вцепившись ему в рукав.
– Ну а ты, чего вообще думаешь? – спросила она. – Чего мутишь в жизни?
Джек повернулся к столику. Официант все еще стоял рядом, и с открытой бутылкой наготове слушал их разговор.
– Я к Стене хочу подобраться, – ответил Джек. – Мне нужно к ней. Она меня зовет.
– Что? – Оля прыснула смехом. Ей вторил официант, вначале галантно захихикав, затем переходя на откровенный ржач.
– Чего? – непонимающе спросил Джек.
Ольга лишь сильней разошлась смехом, и даже пиво по столу расплескала. Официант, постанывая от смеха, выдернул из стаканчика салфетку и принялся растирать лужу.
– Да что вы ржете? – воскликнул Джек.
– Только лохи… хи-хи! Ох!.. Только лохи Стены видят! – простонала Оля.
– Стену!.. Хы-хы! – вякнул официант, полируя салфеткой стол.
– Да-да, – подтвердила Ольга. – Я когда маленькая была, то видела ее в детстве – но сейчас-то я взрослая! А если в таком возрасте признаешься, что ты лох…
И вдруг она захлопнула рот, и задумалась, напряженно сдвинув брови. Затем посмотрела на собутыльника так, словно увидела его в первый раз.
– Подожди-ка… это же… а-а-а!.. – ее голубые глаза вдруг округлились и стали наивно-детскими, она с ликующим обожанием посмотрела на Джека. – Ты!
– Чего? – хмуро пробасил тот. Развитие событий ему совсем не нравились. Взгляд, обычно пренебрежительный, вдруг сделался таким нежным. И этот назойливый официант, с пригоршнями мятых салфеток, смотрел на него теперь со снисходительной улыбкой.
– Ты!.. Ты!.. – шептала она. – Милый! Как же я тебя не узнала сразу?
Джек потерял дар речи и не нашелся что ответить.
– Прошу прощения, – улыбнулся официант, достав из кармана часы. – Мы закрываемся – уже рассвет.
В его руке появился пульт – раздался негромкий пик, и свет в баре потух. Музыка заглохла окончательно, а вслед за этим на улице рассвело.
– Ваш счет, – перед носом Джека возникла папка с чеком.
– Сегодня заплачу я… милый! – Ольга перехватила папку и заглянула внутрь.
– Как скажешь, – махнул рукой Джек и, пошатываясь, двинулся к выходу.
Вдоль улицы выстроилась шеренга однообразных железобетонных домов. Утреннее солнце отбросило вдоль остывшей мостовой длинные тени. Джек зябко поежился, кутаясь в свой пиджак, размышляя о дальнейшем пути к Стене. Неподалеку он вдруг заметил какого-то старика, неподвижно застывшего в обществе фонарного столба.
Заметив, что на него смотрят, старик подошел ближе. Седые волосы были коротко острижены, за ухом торчало перо попугая, а на небритых щеках красовались две синих полоски.
– Я Быстрый Олень, – представился тот. – Помогу тебе добраться до Стены. Всего за десять рублей нас домчит к ней «белый конь».
– Спасибо, – Джек скромно улыбнулся. – Но я лучше на маршрутке.
– Семь двадцать, – хохотнул старик и протянул руку. – Ну, не парься! Доверься мне, все будет чики-пуки!
– Хорошо, хорошо, – согласился Джек, пожимая протянутую руку. – А где же ваш белый… э-э-э, конь?
– Да вот он, – ответил старик и мотнул головой в сторону.
– Где? – переспросил Джек, озираясь.
– Да вот!
И действительно, на дороге неприметно стояло ржавое белое корыто, которое по ошибке назвали «Волгой».
– Садись, парень, – засуетился Быстрый Олень. – Отвезу куда надо. К Стене, за Стену! Ты только пристегнись, да денежку отстегни!
Джек уселся на переднее пассажирское кресло, из которого словно для пыток торчали пружины и впивались в зад. Быстрый Олень возился с зажиганием, крутя стартер. В ответ машина надсадно кашляла и подергивалась. Наконец она завелась, пару раз стрельнула, и под свист ремней и постукивание стоек неспешно покатила вперед.
Водитель вздохнул, откинулся на кресло, и с облегчением закурил сигару, важно выпуская в окно кольца дыма.
– Ништяк едем? – спросил он довольно.
– Ага, – ответил Джек растерянно смотря на закрытый газетный ларек, со скоростью улитки проплывающий мимо.
– А? – переспросил Олень оживленно.
– Да, – подтвердил Джек. – А нельзя ли чуть быстрее?
– Конечно! – ответил водитель. – Врубаю третью… сейчас взлетим!
Вой двигателя стал напоминать рев реактивного самолета, и машина увеличила скорость до десяти километров в час, и монотонные коробки домов поплелись вдоль дороги гораздо быстрее.
Вдруг из проплывающей мимо подворотни донесся звук автоматной очереди.
– Подстрелили меня, пацаны! – донесся отчаянный вопль.
– Кушай лимончик, падла! – яростным эхом вторили ему.
Раздался оглушительный взрыв, рама одного из окон многоэтажки вылетела наружу – в глазах пошла легкая рябь и засвистело в ушах.
– Дети в «Сталкера» играют, – пояснил Олень. – В «Казаков-разбойников» теперь не модно.
– А-а-а! – разочарованно протянул Джек и продолжил глядеть в окно. Перестрелка осталась позади, и вновь за окном стало тихо, скучно и безлюдно. От созерцания проплывающих мимо серых домов его отвлек голос сзади.
– А у него вот такая машина! – услышал он прокуренный женский голос. – Такая вся белая, с ржавыми разводами и с личным индейцем-водителем!
Джек в ужасе обернулся и увидел на заднем сиденье Ольгу с «Ячменным волосом» в руке, в компании пьяного долговязого детины. В руках детина судоржно сжимал мятую пустую полторашку, его остекленевшие глаза бессмысленно смотрели перед собой. Потянуло табачным дымом и мощным перегаром.
– Что вы тут?.. – хотел спросить Джек, но его перебил Быстрый Олень.
– Так ты говоришь, идешь к Стене? – водитель толкнул его в бок. – Тебе нужен друг! Верный друг! Он поможет тебе!
– Да где его взять? – Джек махнул рукой и отвернулся от пассажиров.
– На рынке, где ж еще? – ответил Олень и добавил шопотом. – Я, кстати, тоже однажды видел Стену, только т-с-с-с! Но я сказал ей: симсалбим-бамба саладу саладим – и она исчезла. Круто я ей, да?
– Ага, – кивнул Джек.
– А? – переспросил довольный старик.
– Да! – повторил Джек и добавил тихо. – Но она ведь никуда не делась.
За их «белым конем» образовалась длинная очередь. Машины позади них дружно гудели и моргали фарами. В ответ на это Быстрый Олень приветственно махал рукой, высунув ее из окна.
Коротая время, Джек принялся изучать рекламу на щитах, проплывающих мимо. На одном была изображена девица в ковбойской шляпе, восседающая на капоте шикарного кабриолета. «Единственные в мире – автомойщицы в мини-бикини!» – гласил слоган.
– А почему тебя зовут Быстрый Олень? – спросил вдруг Джек.
– Люди так прозвали меня, – коротко ответил тот, не отрываясь от дороги.
С заднего сиденья донеслось чирканье зажигалки.
– А потом, прикинь, он говорит мне: хорошо, дорогая, но только заплати по счетам! – трещала позади Ольга новому собутыльнику. – Ну не лох ли он, скажи?
Один из водителей позади вдруг не выдержал и, ударив по газам, выскочил на встречную.
– Ну, ты, олень! – злобно заорал он из окна и, обогнав их, скрылся за поворотом.
– Здоров, здоров, – помахал ему вслед Быстрый Олень. – Зря только торопишься – тут сплошная.
За поворотом они увидели, что обогнавшую их «Десятку» остановили. Возле нее сгрудились гаишники, протягивая к окну руки. Громко играли флейта и кантеле стилизованные под китайский мотив группой «Мясокомбинат имени Путина №1». В такт мелодии самый пузатый гаишник сурово выкрикивал, загибая пальцы: «Ич!.. ни!.. сан!» Затем хором:
– Ващи документо!!!
Водитель тупо глядел на них, хлопая глазами.
При виде ментов «белый конь» испуганно фыркнул выхлопной трубой.
– Тпр-р-р! Не пали, родимая! – пытался успокоить машину Быстрый Олень. Не слушая его, «Волга» задергалась и рывками поскакала вперед.
Вскоре они заглохли, предусмотрительно въехав на тротуар. Из-под капота повалил черный дым.
– Все, – торжественно сказал Быстрый Олень. – Приехали.
– Подожди, но как же… – попытался возмутиться Джек.
– До Стены не доехать, – покачал головой старик. – Во-первых, я ее не вижу, и не знаю, где она. Во-вторых, там КПП, а у меня пропуска нет, и не будет. В-третьих, за твои жалкие семь двадцать, я тебя катать весь день не намерен!
– Ну и хрен с тобой! – Джек вышел и на прощанье раздраженно хлопнул дверью.
– Не закрыл! – приглушенно крикнул старик. Пришлось хлопнуть еще сильнее.
На лавочке уже сидел долговязый детина, непонятно как перебравшийся из машины, ибо все еще находился в невменяемом состоянии. Ольга восседала рядом с ним и почему-то всхлипывала, размазывая тушь по щекам.
– Хорошая, хорошая, – успокаивал ее детина, и неловко пытаясь обнять девушку.
Джек плюнул и побрел прочь, туда, где среди железобетонного частокола домов завоевал себе территорию черный металлический забор. Невдалеке в заборе зиял арочный проход, над которым высилась потертая надпись «Рынок».
– Не забудь совета старого индейца! – кричал вслед Быстрый Олень из машины. – Купи себе верного друга! Он тебе поможет!
Рынок встретил его хаотичным гомоном и снующими между прилавками людьми. Он сходу попал в поток зевак и был увлечен в самый центр ярмарки – чуть ли не на бегу минуя многочисленные лотки с диковинными товарами. С трудом вырвавшись из течения, он оказался перед каким-то прилавком, и ухватился за него, чтобы устоять на ногах. За прилавком стоял продавец с волосатой грудью, с красной чалмой на голове.
– Что желаешь, дарагой? – приветствовал он Джека.
– Да мне бы друга, – неуверенно ответил тот, разглядывая наставленные пирамидки из медных горшков и клетки с попугаями.
– Вах, дарагой, тебе повезло! – радостно откликнулся продавец. – Соломон даст тебе друга! Лучший друг – это собака! Все тебя бояться будут: вай, какой страшный, да?
– Собака? – переспросил Джек. Да, пожалуй, ему нужна собака. Верная и преданная, которая будет отгонять всех с его пути. – Отлично, давай ее сюда!
– Адну минуту, дарагой! – лавочник засунул руку в карманы шорт, пошарил там, и выудил за хвост огромного петуха. Тот возмущенно заклокотал и попытался вырваться, отчаянно хлопая крыльями. – Вот, держи собаку!
Соломон протянул птицу через прилавок.
– Это курица! – возмущенно воскликнул Джек, отшатнувшись от бушующего комка перьев. – Я просил собаку!
– Вах, слюшай! – запричитал Соломон. – Какой куриц, да? Это орёль! Красавец-орёль!
– Зачем мне орел? – закричал Джек. – Собака – она такая, на четырех лапах, с хвостом! И главное: она гавкает! Гав-ка-ет!
– Слюшай, чего кричишь, дарагой? Хвость есть – гавкать научим! А ну, куриц, скажи гав! Гав! – продавец принялся трясти петуха. В ответ петух лишь жалобно кудахтал, и с тоской смотрел на Джека.
– Ладно, ладно! – сжалился вдруг парень. – Не мучай его. Беру.
Соломон криво улыбнулся и повязал на шею петуха желтую ленточку.
Наконец Джек покинул шумный рынок и вышел на пустынную улицу. За ним робко семенил петух, со страхом озирая нависшие вокруг высотки.
– Тоже мне, злобный пес, – сказал парень, с укором глянув на него. Петух остановился и пристыжено опустил голову. – Как же тебя назвать? Хм… Рококо! Да! Звучное имя, как раз для собаки… тьфу… петуха!
Из-за перекрестка со свистом выкатился Быстрый Олень на своем «коне» и заглох неподалеку. Задняя дверь раскрылась и из нее вышла Ольга в свадебном платье. В одной руке она сжимала букет розовых роз, а в другой – бутыль «Ячменного волоса».
– Удачи, парень! – крикнул в окно Быстрый Олень. – Береги своего друга, и не обижай фрау! Пока!
«Белый конь» с хлопками и свистом умчался с глаз долой.
– Я готова, дорогой! – Ольга улыбнулась и отпила из бутылки. Она подошла поближе – Джеку в нос ударил цветочно-бензиновый аромат.
«Ох, что же делать? – подумал Джек. – Как бы мне поступить … покруче… порешительнее?» Он растерялся. И вдруг перед ним возник высокий, широкоплечий бородач. Одет он был в кольчугу, голову украшал шлем викинга, а сзади висел огромный двуручный топор.
– Хо-о-о, красавица! – зарычал викинг и распростер свои объятия. Рококо метнулся к нему, чтобы клюнуть, но получил удар сапогом и с жалким клекотом отлетел прочь. Воин заключил невесту в свои объятия и поцеловал. – Да будет так, моя любовь!
Ольга довольно улыбалась.
Затем воин повернулся к Джеку и тяжелой рукой похлопал парня по плечу.
– Надо, надо! – напутственно сказал он. – Ладно, мне нужно срочно повидать в Мидгарде Синеокую Хельгу!
С этими словами он рванулся в сторону и исчез в тени ближайшего дома. Джек встретился с Ольгой взглядом. «У нее такие синие глаза… и она так хочет быть со мной, – думал он в смятении. – Неужели я так просто ее брошу? Ведь надо идти…»
– Ты поцеловал ее! – послышался еще один голос за спиной. – Теперь ты просто обязан остаться! Или взять ее с собой.
Джек обернулся и увидел невысокого сгорбленного человечка в черной сутане.
– А ты еще кто? – зло спросил он.
– Я тот, кто судит, я тот, кто решает – что хорошо, а что нельзя! – ответил тот. – Я наместник Его!
Человечек указал пальцем вверх.
– Кого? – не понял Джек.
– Его! – многозначительно повторил тот, снова подняв палец, и подмигнул. – Пастырь овец погибающих!
– Поп, что ли?
– Но-но! – возмутился тот, и аккуратно поправил рукой свои черные лоснящиеся волосы. – Святой Батюшка!
Ольга сделала несколько глотков, опорожнив бутыль с пивом, и шумно отрыгнула.
– Ну, все? Пошли? – она кротко улыбнулась ему и, отбросив тару, протянула руку.
Джек вздохнул и взял ее ладонь в свою. Вместе они пошли к Стене. Позади тихо плелись потрепанный Рококо, и священник.
Стена была уже четко видна впереди, она величественно высилась над безжизненными коробками домов. Теперь она была ближе, чем раньше, и можно было разглядеть каменные бойницы. За нею все еще полыхал свет.
Вместе они торжественно прошли около десятка шагов.
– Все, я устала! – закапризничала вдруг Ольга. – Надо передохнуть!
Она уселась прямо на теплый асфальт, извлекла из дамской сумочки холодную полторашку «Ячменного волоса». Бутылка шикнула, спуская газы, и тут же послышались гулкие глотки.
– Ах, хорошо! Хочешь? – Оля протянула Джеку бутыль. – На, выпей чуток!
– Давай, – согласился он, и сел напротив.
Рядом расположился Батюшка и извлек из кармана бутылку вина. Все дружно выпили и замолчали, лишь Рококо тихо кудахтал и копался в пыли возле Ольги, надеясь заморить хоть какого-нибудь червячка.
– И куда же ты все время торопишься? – затянула Ольга поглаживая петуха. – Не сидится тебе на месте. Рвешься куда-то…
– Да ты пойми, моя цель… – попытался оправдаться Джек, но был перебит священником.
– Твоя цель – ничто, – сказал он и икнул. Его уши оттопырились и покраснели, а нос превратился в сливу. – Главное поступать в угоду Ему! – он опять многозначительно указал наверх и икнул. – И ты должен… нет, ты ДОЛЖЕН… ик!.. Во-первых! Делать, что я тебе говорю! Ик!.. Во-вторых!
Что делать «во-вторых» поп не знал, поэтому замолчал и погрозил ему пальцем.
Джек оглядел Ольгу, которая рассыпала перед голодным Рококо семечки, и пьяного священника.
– Стена, я вижу ее. Вон там! – тихо сказал Джек и указал пальцем. – Неужели вы ее не видите?
– Ох, – Ольга устало взялась за голову и всхлипнула. Рококо мельком глянул на нее, и продолжил клевать семена.
– Ты – мракобес! Ик! – осудил его поп. – Это все проявления бесовские! Они манят тебя в свои колдовские сети!
– Я пойду, – так же тихо продолжил Джек.
– Что-о? – возмутилась Ольга.
– Что… ик?.. – возмутился священник.
Джек поднялся с асфальта.
– Простите, я слишком долго отдыхал тут с вами, а мне нужно дальше.
– Ну и проваливай! – зарыдала вдруг Ольга и хлестнула рукой Рококо. Бедняга вскочил и с кудахтаньем помчался прочь.
– Я проклинаю тебя! – священник вскочил и извлек из кармана какую-то книгу. – Я проклинаю тебя словом гнева, неверный! Будешь ты предан навеки…
– Да пошел ты! – рявкнул на него Джек. Поп удивленно замолк. И тут из теней к ним выскочил знакомый викинг. Кольчуга его была залита кровью, а сапоги дымились, будто он только что ходил по углям. От него несло прокисшим медом и чем-то горелым. Увидев священника, викинг обратил свое грязное лицо к небу и кровожадно захохотал.
– Агрх-х-ха! – оскалился он, извлекая из-за спины свой тяжелый топор. – Как я обожаю треск горящих церквей! Как я обожаю предсмертные вопли монашек! Агр-р-р!
Он начал грозно вращать топором.
– Уйди, уйди! – плаксиво восклицал отступающий поп, отмахиваясь от дикаря книжицей.
– Не сопротивляйся, чернец! – кричал викинг, тщетно пытаясь догнать убегающего священника. – Позволь хоть немного покромсать твою бесполезную плоть!
– Ни за что, проклятый изувер! – жалко орал священник, все больше прибавляя ходу.
Вскоре они скрылись за перекрестком и их гомон и переругивания стихли.
– Ну, наконец-то, – сказал Джек, проводив их взглядом.
Затем он отвернулся и побрел по дороге к Стене. Следом за ним бежал Рококо.
Наконец высотки закончились и уступили место двухэтажным кирпичным домикам с черепичными крышами. Вдоль тротуаров, на зеленых газонах, появились аккуратно постриженные кусты. Асфальтовая дорога заканчивалась, утыкаясь в облупленную белую будку с опущенным шлагбаумом. Перед будкой со скучающим видом курили два матерых охранника.
Джек увидел свою Ольку. Она, конечно же, пила свой любимый «Ячменный волос», сидя за деревянным столиком в сторонке от КПП в окружении погранцов-новобранцев, и что-то им увлеченно втолковывала. Джек даже догадывался, что именно. Рядом суетился священник, но, заметив его приближение, куда-то сгинул.
– А вот и он! – воскликнула Ольга и указала на него пальцем. Довольные рожи юнцов, похожие друг на друга, повернулись к Джеку и дружно заржали.
– Как дела? – ехидно спросил кто-то.
– Садись, выпей! – прикололся другой. Хор погранцов вновь заржал.
– Что ты молчишь? – прошептал кто-то невидимый. – Они же издеваются! А ну, ответь им!
– Рококо! – гневно позвал Джек.
– Ко-ко? – петух подбежал к нему и вопросительно глянул.
– Взять их! – Джек указал на ржущих пограничников. – Заклюй их до смерти!
– Ко… – удивленно ответил тот и перевел взгляд на веселящихся вояк.
– Мигом! – рявкнул Джек.
Петух нерешительно затрусил к ним навстречу, несмело закукарекав.
– Пшол на! – один из погранцов взмахнул сапогом – Рококо отчаянно закудахтал и бросился к спасительным кустам, преследуемый диким гоготом.
– Глупая собака! – подсказал невидимка.
– Дурацкий пес!.. – крикнул Джек и вдруг вспомнил. – Подождите, товарищи, но мне же нужно дальше! Не нужны вы мне!
Услышав это, погранцы вновь дружно уставились на Ольгу, внимательно ловя каждое ее слово. Она принялась им рассказывать про каких-то лохов.
Он прошел дальше к КПП, и ему, разумеется, перегородили путь двое. Эти были постарше, и явно догадывались, что что-то охраняют. Один красовался в зеркальных очках, другой был с усами и зубочисткой в зубах.
– Предъяви пропуск! – пыхтя сигаретой, потребовал тот, что в очках.
– В развернутом виде, – поддакнул тот, что с зубочисткой и сплюнул на землю.
– У меня нет пропуска! – огорченно ответил Джек.
– Тогда проваливай. Никого не впускаем, никого не выпускаем.
– Начинай канючить! – услужливо подсказал неведимка. – Взывай к их совести!
– Ребята, мне очень нужно! – послушно заскулил Джек.
– С этим – к хозяину, – ответил усатый и отвернулся.
– К какому хо… – Джек запнулся, потому что как раз взгляд его упал на одноэтажную избу у дороги напротив КПП, с огромной надписью над входом: «Хозяин».
Он подошел к двери, и осторожно постучал. Ему никто не ответил, и он несмело отворил дверь. Та пронзительно заверещала, словно сообщая всем постам, что он отважился заглянуть внутрь.
Белое помещение встретило его прохладой и запахами лекарств. Безмятежно колыхались перед открытым окном кружевные занавески. У другого конца кабинета стоял черный письменный стол, заваленный бумагами. Джек осторожно пошел по крашеному дощатому полу – тот заскрипел так тревожно, словно уговаривал его повернуть назад.
– Не иди, не иди! – занудил было голос, но Джек на него шикнул.
Дверь возле стола распахнулась и в кабинет с веселым поскрипыванием въехала коляска, очень похожая на детскую, только крупней. Катила ее стройная медсестра в коротком белом халате, и косынке с красным крестом, а в коляске восседал жирный мужик, с толстой цепью и огромным крестом на пузе.
– Я хозяин, – важно сказал мужик, как только коляска остановилась.
– Оч… оч приятно… – Джек почему-то не мог справиться со своей дрожью.
– Кто это? – поинтересовался толстяк у сестры. Та молча всучила ему какое-то досье. Он принялся шуршать страницами, густо слюнявя волосатые пальцы. – Та-а-ак… Джек Горшков, угу… ага, а чего у него есть, не написано. Чо у него есть? Знаешь?
Сестра раболепно улыбнулась, и мелко замотала головой.
– Чо у тебя есть? – обратился к нему хозяин.
– У меня? – как-то жалобно пропищал Джек.
– У тебя, – так же пискляво подтвердил тот.
– Ну… – Джек нервно затеребил подол своего пиджака.
– Ну? – потребовал толстяк.
– Петуха отдай, – еле слышно подсказал голос невидимки.
– Пе… петух… есть… – робко произнес Джек.
– Петух? – непонимающе переспросил тот.
– Петух.
Хозяин «завис» и в комнате наступила жуткая тишина, только доносились кудахтанья пасущегося за окном Рококо. Около минуты хозяин в задумчивости сосал большой палец, изредка вытирая его об штаны.
– Во-о-он!!! – заорал вдруг он, да так неожиданно, что Джек мигом очутился у дверей, с перепугу забыв, в какую сторону она открывалась, и начал судорожно трясти ручку. – Вон отсюда, ублюдок хренов, че-е-ервь!!!
– Тише, тише, – причитала сестра, принявшись качать коляску и нервно трясти над головой хозяина погремушкой. – Ля-па-па, ля-па-па!
– Петух у него есть! От дел меня оторвал, скотина, скотина! А-а-а!!! – вопль внезапно перешел в надрывное рыдание.
– Тише, он уходит, уходит, – сюсюкала сестра, – Ля-па-па, ля-па-па, смотри, какая цаца!
– Сиську! Сиську! – отчаянно взвыл хозяин и потянулся к медсестре так, что коляска заскрипела и угрожающе накренилась.
– Сейчас, сейчас, – отвечала она, торопливо надевая красную соску на стеклянную бутылку дорогущего «Яичного колоса». – Пей, пей, мой сладенький!
Джек аккуратно затворил за собой дверь и не в силах унять дрожь в ногах, уселся на крыльцо. В траве у чахлой яблоньки пасся Рококо, деловито загребая лапами и выискивая корм.
– Что делать?.. – отрешенно спросил Джек. – Я просто в ужасном положении…
– Нет выхода, — подтвердил невидимка. – Теперь самое время научиться смирению.
– Не пускают, – продолжал Джек, не слушая его. – Но Стена…
Он вновь посмотрел на Стену – она была так близко, что уже нависала сверху, маня своей высью. Раскаты зарниц мерно вспыхивали за ней, успокаивая.
– Ну конечно! – ожил вдруг парень. – Как же я раньше не догадался! Я смогу… да, я смогу!
Он вскочил и быстро зашагал к будке КПП.
– Что, что? Чего ты сможешь? – заинтересовался невидимка.
– Я призову его! – ответил он, подходя ближе к охранникам. – Викинг! Явись предо мной!
– Ой, черт!.. Ой, чер… то есть, Боженька-а-а! – обреченно заскулил голос.
– Я здесь, ха-ха! – перед ними возник викинг, потрясая обглоданной ногой оленя. – Кто взывал к всемогущему… – он запнулся и посмотрел на кого-то позади Джека. – Эй, ты чего там делаешь?
– Ни… ничего, – обнаруженный священник принялся отступать из-за спины парня. – Просто солнышко слепило – прятался, но я уже ухожу. Не беспокойтесь.
– Эй, – возмущенно воскликнул Джек. – Это ты мне нашептывал всякую дрянь на уши?
– Ну, куда ж ты без меня, пропадешь ведь совсем, – отвечал тот, переходя на бег. – Ладно, счастливо! Успехов вам, обоим!
Священник нырнул в кусты у избушки хозяина и исчез с глаз.
Воин оглядел недоеденную ногу, куснул места пожирнее и отбросил ее прочь. Затем вытер засаленную бороду и принялся тереть руки об кольчугу.
– Звал меня? Ну и? – деловито спросил он с набитым ртом.
– Мне нужно, чтобы ты одолел вот этих двух охранников.
Тот коротко глянул на них и презрительно хмыкнул. Охранники недовольно нахмурились и схватились за кобуру.
– Нет ничего проще! – взревел викинг, и куски прожеванного мяса полетели в стороны. – Я Харльд Пучеглазый, и не ведаю ни одного поражения! Ты не успеешь сказать даже… ой…
Он запнулся, и напряженно посмотрел на уставленные в него дула пистолетов.
– Понял, – сказал охранникам воин. И вдруг резко обернулся и кулаком врезал Джеку в лицо. Тот упал как подкошенный, а боец подошел и торжественно поставил на его грудь ногу.
– Ха-ха! – победоносно проревел он. – Я Харальд-Всегда-Побеждающий! Теперь, я в очередной раз доказал всем… хм… – он опустил голову и глянул на окровавленное лицо Джека. – О! Я совсем забыл – мне срочно нужно к Кнуду Рыжебородому, отметить свадьбу его семнадцатого сына!
Викинг метнулся в сторону и пропал в тенях.
Джек поднялся, ощупывая разбитые губы и сплевывая выбитые зубы. Перед ним стояли охранники, направив на него стволы.
– Нападение на пост карается смертью, – сказал усатый.
– Исполнение приговора – на месте преступления, – враждебно добавил очкастый.
– Пока, неудачник, – презрительно добавил усатый и сплюнул зубочистку.
Вдруг между Джеком и охранниками вбежал Рококо, угрожающе закудахтав.
– О, нет! – в ужасе воскликнул усатый.
– Стреляй в птицу! – крикнул очкастый.
Вдруг петух расправил крылья и взлетел, по ходу трансформируясь в ужасного кокатрикса. Вырос змеиный хвост, удлинилась и покрылась чешуей шея.
– Гав-гав! – утробно пролаял Рококо, как о том мечтал Джек, но вдруг застыл, посерел и камнем рухнул вниз. Бедный петух не выдержал родившейся в нем злобы кокатрикса и сам превратился в камень. Руки, крылья, хвост – все с хрустом разлетелось в разные стороны, а окаменевшая голова подкатилась к ногам Джека и напоследок глянула на него с немым укором.
– Не может… нет!!! – воскликнул тот и упал на колени, хватая тяжелую голову Рококо. – Я не хочу, чтобы так было!!!
Джек зачем-то подполз к петушиным крыльям и поднял их, бережно гладя каменные перья.
– Ради этой Стены? – по лицу его текли слезы. – Но лучше бы ты жил!
– Гы-гы-гы! – злорадно засмеялся усатый охранник. – Твой ко-ко теперь ни ку-ку! Верно Кенни? Как он взлетел и сам себя укокошил?.. Кенни?
От Кенни осталась лишь серая крошка, с водруженной сверху каменной головой в окаменевших очках.
– О нет! Ты убил человека! – воскликнул в ужасе охранник. – Умри, гад!
Джек зажмурился, ожидая выстрела.
– Боже правый! Моя рука! Рука!
Джек открыл глаза – охранник в шоке рассматривал посеревшую кисть, навеки зажавшую рукоять пистолета.
«Это мой шанс», – подумал Джек и, вскочив на ноги, бросился к проходу. Голову Рококо он небрежно отбросил в сторону.
Охранник рванулся за ним, но вдруг заверещал еще громче.
– Эй, ты мне еще и ногу окаменил! – заорал тот, задрав штанину.
– Ой, прости, ради бога, – рассеянно отвечал тот, перелезая через шлагбаум.
– Эй, смотри! Смотри, что ты наделал! Вернись! Куда пошел, а?
Неловко прыгая на одной ноге, охранник отправился следом.
– Ах ты, грешник, – сетовал невидимый священник. – Сколько горя ты оставляешь на своем пути к цели! Оленьку, Рококошечку, охранников… а Хозяина как расстроил!
– Слушай, увянь, а? – раздраженно отвечал Джек, переходя на бег.
Дальше дорога терялась средь жалких лачуг, построенных тут местными жителями, но к счастью Стена видна была отовсюду – такую громадину трудно было не заметить.
Вдоль улицы бродили нищие, калеки, старые люди или просто отчаявшиеся и смирившиеся, и все глядели на Стену. Кто со злостью, кто со слезами на глазах, а кто с неприкрытым страхом. Джек бежал, не обращая на них особого внимания, лишь бы скорее достичь цели. И вот, Стена совсем близко – за узким проходом между двух обшарпанных саманных домов. Вдоль прохода, в тени, с обеих сторон дремали люди, прислонившись к стенам спиной.
Джек бросился вперед. Люди вдоль прохода стали просыпаться.
– Горячие пирожки! Горячие пирожки! – начал зудеть хор бабушек.
– Нет, спасибо, – пытался отмахнуться он.
– Христа ради! Подайте! – перебивал их хор старичков.
– Налейте! Налейте! – стонал кто-то пропитым голосом.
– Мелочь есть? Мелочь!
Джека со всех сторон начали хватать жадные трясущиеся руки – он упал, но все равно продолжал рваться вперед. Полз на четвереньках, кто-то ухватил за ногу – он рванул и пополз дальше без одного туфля. Но полз.
– Сигарета! Парень! Не завалялась сигарета?
– Купи курыц, дарагой!
– Горяченькие пирожочки!
В подранном пиджаке, со сползающими брюками, без ботинок, Джек все-таки выбрался из кучи-малы и предстал перед Стеной. Цель была так желанна, но он не знал, что дальше делать и замер в нерешительности.
– Что ты тут дрожишь, как мышь? – громогласно взревел викинг, появившись рядом с ним. – Сыны севера всегда без страха сокрушали любого врага, кем бы он ни был!
И подняв над головой топор, он бросился в бой, но у самой стены вздрогнул и замер.
– Я… я совсем забыл, – прохрипел он, поворачиваясь. Из его груди, пробив кольчужную броню, торчала стрела. – Мне срочно нужно в Валгаллу...
С этими словами он обронил топор и тяжело рухнул на землю.
– О, Боженька! – запричитал ставший теперь видимым священник. – Вот и покарал ты дикого варвара, за его гордыню! О, послушай меня, послушай парень, пока не поздно! Останься с этими блаженными, что пытались тебя остановить! Послушайся их, не ходи за стену!
Не слушая его, Джек подошел к Стене и протянул ладонь. Как только он коснулся шершавого камня, та задрожала и исчезла, оставив после себя лишь взметнувшуюся кучку пыли.
– И все? – разочарованно сказал он. – Только и всего?
Но дорога вела дальше, за город, петляя меж редких высоких сосенок. А вдали стояла другая стена, более изящная, более высокая, ярко сверкая на солнце хрустальными башенками. И за ней полыхал манящий свет.
– Опять? – воскликнул Джек. – Я столько брел – и все зазря?
Позади из-за лачуг стали выходить люди – вокруг начало прямо кишеть от них.
– Ну! Чего ты там, давай выпьем! – кричала Ольга, в окружении каких-то матросов в форме, и махала из толпы рукой. – Давай, иди сюда!
– Парень! – кричал Быстрый Олень с крыши одной из лачуг. – Скажи: симсалбим-бамба саладу саладим, и она исчезнет!
– Ибо уста блаженных!.. – кричал в экстазе священник.
– Эй, вернись! – кричал пробирающийся сквозь толпу охранник, волоча за собой каменную ногу. – Кому сказал, вернись! Нечего тебе там делать!
Среди толпы стоял официант в белом фраке, он сжимал в руках мятые салфетки и злорадно хохотал.
– Да заткнитесь вы все! – заорал вдруг расстроенный Джек. – Как же вы все достали! Не могу вас больше видеть! Не хочу! Чтоб вы провалились…
Вдруг весь мир послушно покрылся трещинами и с хрустальным звоном разлетелся на куски, и унесся в бездну со всеми красками и звуками. Стало темно и тихо...
Джек сидел, на полу перед грудой зеркальных осколков.
– Он умер! Я знала! Мне это предсказали! – рыдала в одном из осколков Ольга. К ней пристроился священник и гладил бедняжку по голове, незаметно теребя другой рукой ее коленку.
В другом осколке на земле валялся смертельно раненный викинг.
– О, Синеокая Хельга! – булькая кровью, взывал он. – Не соблаговолите ли вы передать мне брагу, которую здесь называют «Ячменным волосом»? Чую, в Валгалле мне не отведать такого крепкого дерьма… кстати, что-то валькирии запаздывают. Эти женщины вечно заставляют себя ждать!
Джек вскочил на ноги и отпихнул от себя осколки, чуя, что все это ненужное, чужое. Сзади его схватили за руки.
– Эй, эй, – услышал он. – Тебе что, плохо?
– Нормально, нормально… – рассеяно повторял Джек, даже не пытаясь вырваться. Хватка ослабла – это оказался всего лишь бармен.
– Слушай, вот чем тебе мой зеркальный шар не угодил? – с досадой говорил он. – Я понимаю – надоело все, и решил расслабиться, но не так же!
Бармен усадил Джека на его место, а сам вернулся за стойку.
– А что произошло? – Джек устало потер виски, и начал шарить в пачке ища сигарету.
– Ты пил свой «Яичный колос», а потом начал кричать, и головой… ха-ха!.. Об шар головой начал стучаться! И орал: «Стенка! Стенка!» Так что ты сегодня мне не только за битые стаканы задолжал.
Бармен зевнул, отвернулся и начал со звоном размешивать какой-то напиток в бокале. Джек хмуро допил свое пиво, забычковал сигарету, встал, и молча отсчитал несколько засаленных бумажек. Затем, не прощаясь, пошел прочь.
– Удачи тебе! – сказал ему бармен вслед, пересчитывая деньги. – Приходи, когда сюда привезут новый шарик!
И добавил тише:
– Осколков все больше, и они все мельчают – стареет.
– Шарик… дался мне этот… – ворчал Джек, открывая входную дверь и выбираясь на ночную улицу, освещенную лишь окнами домов. Его встретил радостным лаем щенок, дожидавшийся все это время на улице.
– Шарик, Шарик! – парень смягчил тон, и принялся гладить заюлившего пса.
Джек отвязал поводок от водосточной трубы и Шарик тут же рванулся вперед – туда, где в ночи мерцала гладь Стены.
– Нет, нет, не туда, – усмехнулся Джек и потянул поводок. – Домой пора. К Оленьке… эх, ругать нас сегодня будет. Опять, скажет, пьяницы, полночи в баре просидели!
Песик заскулил и шлепнулся на брюхо, уставив жалобный взор на хозяина.
– Домой! – прикрикнул тот, но затем смягчился. – Хорошо, пойдем мы с тобой туда, обязательно пойдем! Только я напомню про Стену Оле, ведь она ее больше не видит. Забыла. Завтра… нет, по
