Дикарь
Доисторический летописец
- Регистрация
- 22 Июн 2007
- Сообщения
- 2,295
- Репутация
- 857
Люди, духи и жар земли
Жео, шаман народа ваау, завершил обряд и, громыхнув напоследок вырезанными из костей бубенцами, рухнул возле костра, языки пламени которого в тот же миг опали и увенчались длинными хвостами густого серого дыма. Сидевшие по кругу седовласые охотники, непроизвольно кутаясь в шкуры, почтительно следили, как Жео закатывает глаза и бьётся в судорогах. Пока тело корчилось на враз похолодевшей земле, лёгкая душа шамана вознеслась в верхний мир и говорила с духами о делах людей.
Вот Жео перестал биться и затих. А вскоре его тяжёлая душа, никогда не уходившая далеко от тела, вернулась на своё обычное место, и шаман сел, с трудом подогнув ноги, обутые в изузоренные меховые сапоги. Глаза его, вначале мутные и неосмысленные, стали проясняться. Это возвращалась лёгкая душа, принеся с собой волю верхних духов.
Старейшины почтительно ждали, пока шаман посовещается со всеми своими душами, соберёт в горсть слова и передаст их людям ваау. Прикрыв глаза, Жео принялся медленно раскачиваться взад и вперёд, негромко напевая что-то неразборчивое. Потом в его напеве стали проступать отдельные слова, которые начали складываться в осмысленную речь.
- Дух голода отпустит людей ваау, - услышали старейшины. - Ещё до того, как луна станет полной, на их земли придут большие стада мамонтов и длиннорогих бизонов. Надо приготовить много ловушек и мясных ям, тогда зима будет сытой, и великий холод пощадит народ ваау. Но в благодарность люди должны выстроить для духов новый круг из двух рук и двух камней, высотой в полтора полных роста от земли каждый. Так сказали духи!
Старейшины с уважением склонили головы и какое-то время молчали, выжидая, когда слова правильно уложатся в головах. Наконец, Вожо, самый старый из людей, поднял своё обрамлённое редкими седыми волосами лицо, шрамы и глубокие морщины на котором не могла скрыть даже густая ритуальная раскраска.
- Мы слышали волю духов, - степенно произнёс он. - Как только взойдёт солнце, мужчины пойдут чинить старые ловушки и рыть новые. А женщины и дети станут чистить мясные ямы. Я сказал!
- Фанн возьмёт две руки охотников и заново спрячет ловчие ямы у Серых камней, - подал голос следующий старейшина. - Потом мы выроем рядом ещё одну. Фанн сказал!
- Угур позовёт с собой две руки рук мужчин с сильными душами и пойдёт готовить ловушки вдоль Костяного обрыва, - раздался голос ещё одного человека. - Там всегда бывает самая большая добыча...
***
Женщины, прижав к себе малолетних детей и накрыв головы искусно украшенными меховыми плащами, тихо сидели вдоль стен пещеры, служившей главным обиталищем народа ваау. Им полагалось сохранять безмолвие и неподвижность до тех пор, пока завершится Великая пляска охотников.
Мужчины тем временем плотной толпой кружились и топали ногами в самой глубине пещеры, перед изображениями мамонтов, носорогов, бизонов и других зверей, нарисованных яркими красными линиями на стенах пещеры. Шаман Жео и два его ученика вели ритм, слаженно ударяя костяными колотушками в туго натянутые на старые носорожьи черепа кожи. От множества разгорячённых тел и багрового пламени жирников в пещере делалось всё жарче. Причудливые искажённые тени метались по изломам камня. Удары колотушек и босых твёрдых пяток раздавались всё чаще и громче. Начинало казаться, что своды подземелья раскачиваются в такт движениям танцоров...
Треск колотушек оборвался внезапно и резко.
- Ха!!! - одновременно выдохнули сотни глоток, сильные мышцы рук напряглись, и десятки ритуальных копий разом ударили в камень стен, поразив нарисованных на них зверей туда, где полагалось находиться наиболее уязвимым местам - в шеи, сердца, суставы, кровяные жилы.
В пещере сразу же стало нестерпимо холодно, большинство жирников погасли, и даже далёких от изнеженности охотников охватил озноб. Однако крики радости и удовлетворения, прозвучавшие вслед за тем, возвестили о благополучном исходе обряда.
- Большие звери теперь в руках людей ваау! - громким, чуть надтреснутым голосом возвестил Вожо. - Берите оружие и скорее ступайте к ловчим ямам. Нельзя, чтобы добыча долго мучилась.
***
Разделка обильной добычи заняла не один день. И охотники, и женщины сновали между разбросанными на немалом расстоянии от пещеры ловушками и устроенными рядом с жилищами мясными ямами. Крепкие тела сгибались под тяжестью кусков сочащейся кровью плоти, неподъёмных свёртков сырых шкур и круто изогнутых желтоватых бивней. Только радость от успешной охоты и обильная жирная пища не позволяли людям упасть на землю от утомления.
Шаман и Вожо не разделяли общего воодушевления. Добыча на первый взгляд казалась очень большой, но умудрённые опытом старики видели, что количество мяса заметно меньше того, на что они рассчитывали. Его едва-едва достанет до весеннего тепла. Если вообще хватит - ведь зимы с каждым годом становятся всё более длинными и холодными, а далеко на полуночной стороне тяжко ворочается стена льда, шаг за шагом отъедая всё новые куски плодородной тундростепи.
Причиной недостаточно большой добычи стало то, что в ловушки у Костяного обрыва не угодил ни один мамонт или бизон. Они просто не пришли туда! Но ведь шаман ясно видел глазами лёгкой души, как духи направляют в это место самое большое стадо.
- Что же изменило путь мамонтов? - в недоумении спросил Вожо, окидывая зорким взглядом Костяной обрыв, пустой и безжизненный на всём его немалом протяжении.
- Я не знаю, - растерянно покачал головой Жео. - Они шли сюда, но какая-то сила остановила их или заставила выбрать иную тропу.
- Нужно спросить духов, - посоветовал старейшина.
Однако шаман только покачал в ответ головой так, что вплетённые в его волосы амулеты сердито зазвенели.
- Вначале мы должны построить каменный круг для них. На это уйдут все силы людей ваау. Камни должны быть очень большими. Так хотят духи!
- Твои слова мудры, духам нельзя перечить. Однако я всё же пошлю быстроногого юношу, чтобы он глазами своего тела посмотрел на тропу мамонтов. Может быть, заметит нечто, что поможет найти ответ. Если среди людей ваау во время возведения каменного круга окажется на одного человека меньше, это не помешает нам выполнить волю духов?
Шаман поморщился.
- Нас и так стало на два человека меньше после этой охоты... - вздохнул он. - Но без одного юноши мы справимся. Только не посылай Блимбу или Таахи. Их души очень сильны, и без них нам будет трудно. Лучше отправь Хончу. Бегает он быстро, но духи не одарили его великой силой души.
- Пошлю Хончу. Я сказал! - решил Вожо.
***
Услышав слово старейшины, Хонча вздохнул с облегчением. Конечно, он очень устал во время переноски мяса. Да ещё болело плечо, сильно ушибленное на охоте, когда вырвавшийся из ловушки раненый бизон отшвырнул юношу в сторону ударом тяжёлой головы. Однако бежать по каменистой земле, преодолевая одну за другой гряды пологих холмов, даже с ноющими от переутомления мышцами и саднящим плечом, Хонче было легче, чем участвовать в обряде возведения камней.
Он ещё помнил сковывающий ужас и ледяной холод, проникшие в его кости после Великой пляски охотников, в которой ему ныне довелось участвовать впервые в жизни. Ученик шамана Лон потом объяснил, что из-за слабой от рождения души Хонча не может в полной мере забирать жар из окружающей земли, воды и воздуха, и отдаёт часть своей собственной жизненной силы. Это тяжело, больно и сокращает земную жизнь человека. Вот потому-то слово Вожо и предстоящий путь так обрадовали молодого охотника.
Хонча быстро собрался, проверил удобную одежду из мягких шкур, взял два копья и крепкий каменный топор, а затем покинул служившую жилищем для неженатых юношей длинную землянку, что располагалась в двух сотнях шагов от главной пещеры.
Костяного обрыва Хонча достиг довольно быстро. Миновав его долгий неровный край, вдоль которого были устроены многочисленные, так и не тронутые на этот раз ловушки, он преодолел первую гряду холмов и спустился в распадок. Затем - ещё один затяжной подъём, за которым юноша позволил себе устроиться на ночлег. В путь он тронулся довольно поздно, как только услышал слово Вожо. Поэтому до темноты не успел даже выйти за пределы угодий, которые успел изучить с того памятного дня, как умер мальчиком и возродился охотником.
Поужинав куском запечённой на углях мамонтятины и запив её водой из ближайшего родника, Хонча улёгся прямо на землю, завернулся в шкуру и уснул. Встал рано, едва забрезжил рассвет короткого осеннего дня. Помял ладонью болезненно ноющее плечо, собрал немногочисленные вещи и, сначала немного скованно, но с каждым шагом всё более легко и быстро побежал дальше в указанном старейшиной направлении.
Так, останавливаясь только для краткого отдыха и ночлега, бежал Хонча три дня. А на четвёртый - заметил впереди преграду в виде ряда неровных каменных зубов, перекрывшую широкий проход между двумя седыми от времени и холодов скалистыми останцами. Именно этим проходом, как следовало из слов Вожо, должны были выйти на ведущую к Костяному обрыву тропу мамонты.
Всё внимание юноши было приковано к странной преграде, и потому фигурки людей, издали казавшиеся очень маленькими, он заметил не вдруг.
***
- Так, говоришь, их было не больше двух рук? - хмуро переспросил Вожо, с сомнением посмотрев на молодого охотника.
- Две руки без одного. Я сказал! - подтвердил юноша.
- Невозможно, - покачал головой Жео. - Чтобы поставить такой каменный забор, нужно объединить жар душ множества очень сильных людей. А ведь ещё весной тропа мамонтов была свободна!
Шаман и старейшина вновь пристально посмотрели на Хончу, который внешне спокойно, хоть и не без непонятного ему самому душевного трепета выдержал их взгляды. Оба старика казались сейчас воплощением духа народа ваау. За их спинами виднелись остальные охотники, заканчивавшие утаптывать ещё не вполне оттаявшую после обряда землю вокруг поставленных в круг огромных продолговатых глыб.
- Ты рассмотрел узоры на одежде тех охотников? - продолжал выпытывать подробности Вожо.
- Да, рассмотрел, - уверенно кивнул Хонча. - А их старший назвался Чунхой и велел передать привет народу ваау.
- Покажи узор.
Присев на корточки, юноша принялся чертить на земле обломком камня, тут же и подобранным. По мере того, как всё явственнее проступали линии узора, лица обоих стариков удивлённо вытягивались.
- Но это невозможно! - вновь произнёс Жео, переглянувшись с Вожо.
- Чууны, - ответил тот. - Это их узор. Его ни с каким другим не спутаешь.
- Но их нет уже больше пяти зим! - ответил шаман.
Старики надолго умолкли.
- Мои уши открыты для вашей мудрости, - несмело подал голос юноша. - Хонча слышал имя чуунов, но был в то время мал и не понял, о чём говорили старшие.
- Чууны жили на полночь от нас, - пояснил Жео. - Правда, чаще они охотились дальше тех мест, где ты встретил людей в их одеждах. Они никогда не были особенно сильны и многочисленны. Мы с ними не враждовали, даже брали у них жён и давали им своих. Больше пяти зим назад, когда стояла голодная весна, к людям чууна пришла чёрная смерть. От болезни, насланной духами, умерли многие охотники, дети и женщины. Тогда шаман чуунов, Тинтко, собрал оставшихся и начал просить духов избавить людей от смерти. Духи его услышали, но обряд выпил души чуунов досуха. Шаман, его ученики и все, кто как-то мог понимать слова духов, погибли. А снег вокруг жилищ чууна в тот год не растаял - так много сил и земного жара ушло на обряд!
Шаман умолк. Ответив на голод неутолённого любопытства во взгляде Хончи, рассказ завершил Вожо.
- В тот год мы встретили последних чуунов, когда они уходили на закат. Среди них не осталось никого, кто мог бы говорить с духами. Даже просто людей с сильными душами больше не было. Такой народ не существует перед лицом духов и жить не может. Те, кто не погибают, просятся на усыновление к другим народам.
- Наши отцы не приняли чуунов? - с ноткой осуждения в голосе спросил юноша, до глубины души потрясённый рассказом.
- Ты слишком молод, чтобы судить о таких вещах. Год был голодный, а в их телах ещё могла гнездиться болезнь... - начал суровую отповедь Вожо.
- Я вспомнил Чунху! - воскликнул вдруг шаман, изменив привычной сдержанности. - Ещё одного человека с такой слабой душой мне не приходилось встречать никогда. Чунха и на охоту ходил редко. Обычно оставался в землянке, делал топоры и наконечники. Как же он выжил?
- Как они все выжили? - в тон ему проговорил старейшина.
- Духи молчат о чуунах уже пять зим. Спрашивать их вновь бесполезно - они ничего не скажут. Чтобы хоть что-то выяснить, я сам должен встретиться с этим Чунхой, - заявил Жео. - Я сказал!
Помолчав немного, шаман добавил:
- Вот только отдохну чуть-чуть. Подъём камней нелегко нам дался...
***
Почётного гостя Чунха принимал в своей просторной, добротно выстроенной землянке. Все пять жён тщедушного старейшины чуунов суетились вокруг, то поднося отборные куски мамонтового хобота, лососины или бизоньей печени, то подбрасывая дров в огонь. В дальнем углу землянки возилось и пищало многочисленное потомство Чунхи.
Жео с нетерпением ждал конца угощения, во время которого отвлекаться на разговоры не позволял обычай. Еда была обильной и разнообразной, но любопытство терзало старого шамана куда сильнее, нежели голод.
Наконец Чунха заметил, что гость уже ничего не ест, слизал с пальцев остатки костного мозга, растолчённого с переспелыми ягодами морошки, запил ужин отваром из бодрящих кореньев и завёл предписанные традициями людей долгие расспросы об охоте, здоровье старейшин народа ваау и благосклонности духов. Жео, старательно подавляя нетерпеливое раздражение, степенно отвечал на вопросы и задавал свои. Тем не менее, с обязательной частью беседы тоже было покончено, и шаман смог перейти к тому, что его интересовало.
- Пять зим назад, когда народ чууна бежал на закат от великой беды, сердца всех людей ваау истекали кровью от жалости. Но беда пришла и в наши жилища, а потому мы не могли помочь своим братьям и союзникам, - начал он.
- По правде говоря, Жео, союзниками наши народы никогда и не были. Не воевали между собой со времён прадедов - и то хорошо, - усмехнувшись щербатым ртом, без лишних экивоков ответствовал Чунха.
- Священный мир, установленный предками, потомкам нарушать не пристало, - спокойно проговорил шаман. - И раз уж наши народы давно не враги, то и поддерживать друг друга было бы не лишним. Однако хозяева верхнего мира распорядились так, что нам оставалось лишь терзать свои души из-за того, что не сумели помочь чуунам, и оплакивать тех, кого считали погибшими.
- А что, Жео, будь у вас людей побольше, вы бы и угодья наши заняли, да? Скажи честно.
- Мы не были окончательно уверены в смерти всех людей чууна, хоть духи ничего о вас не знали и не могли сказать нам, однако чужих земель мы не трогали. Народ ваау свято чтит неприкосновенность границ, установленных предками, - дипломатично ответил мудрый Жео.
- Ладно, старик, не обижайся. После того, что нам пришлось пережить, уже ни чему не веришь, - проговорил Чунха и принялся ковыряться в редких зубах рыбьей костью.
Наступила долгая тишина, которую нарушил Жео.
- Я не сержусь на тебя за дерзкие речи, Чунха. Ты достаточно мудр, чтобы выбирать те слова, которые должны быть произнесены. Сохранив свой народ и приведя его обратно, ты доказал, что можешь быть старейшиной и держать речь, - сказал он. - Наверное, великие духи оказывали покровительство тебе и всему народу чууна, если вам удалось избыть беду и вернуться в жилища предков.
- Ты прав, старик. Мы выжили. Вот только никакие духи нам в этом не помогали. Среди нашего народа не осталось никого, кто мог бы говорить с духами и обладал большой силой души. Сила разума - только она спасла нас!
- Но разве можно жить без помощи духов?! - удивлённо произнёс Жео, не в силах скрыть на этот раз своих чувств.
- Мы вначале тоже думали, что нельзя. Однако выбора не было, и мы научились...
- Но как?!
- Я уже сказал - при помощи разума, - ответил Чунха, явно наслаждаясь замешательством шамана. - Ты видел каменный забор, при помощи которого мы остановили мамонтов и направили их другим путём - к нашим ловушкам? У нас осталось охотников только две руки без одного, но мы построили этот забор всего лишь за одну луну. Сначала нагрели скалу при помощи чёрного камня, который предки запрещали класть в очаги...
- Нельзя нарушать заповеди предков!
- Но мы же не в очаге его жгли, а у подножия скалы, потому запрет не нарушен. Затем мы полили скалу водой из ручья, и скала растрескалась. Там, где трещины оказались слишком малы, забили деревянные клинья и поливали их горячей водой. Дерево набухало и разрывало камень. Это Чунха всё придумал! - заявил старейшина народа чууна, горделиво ударив себя кулаком в грудь.
Шаман задумался. Потом сказал:
- Жео понял, как вы откололи камни. Но их же нужно было ещё перенести к тому месту, где вы решили сделать забор. Людям ваау, чтобы перенести только один камень к новому кругу, потребовалась сила душ двух рук по две руки охотников. Они потом долго отдыхали, а вокруг всё так промёрзло, что даже в самых тёплых землянках на стенах лежал иней!
- Мы сделали по-другому. Скала была не очень далеко от места забора. Мы клали камни на стволы давно умерших от мороза деревьев, у которых прежде обрубили сучья, и тянули их кожаными ремнями. И ямы под камни копали не силой души и не широкими скребками, как делают женщины при добыче кореньев, а особыми длинными топорами, которые Чунха придумал для этого. Землю вначале нагревали большими кострами, чтобы она оттаяла, и её было легче рыть.
- Хитро... - задумчиво проговорил Жео, теребя свои седые, увешанные амулетами и бубенцами волосы. - А ловушки вы тоже копали этими... топорами?
- Часть ловушек осталось ещё с прежних времён. Их вырыли задолго до прихода большой беды. А новые ловушки вообще рыть не надо, они по-другому устроены. Мамонт или иной зверь задевает ногой кожаный ремень, от этого на один конец жерди падает камень, а большое копьё на другом её конце сильно бьёт зверя в брюхо. Так сильно не сможет ударить ни один человек, хоть какими обрядами его готовь к охоте! - хвастливо заявил Чунха.
- Это как? - озадаченно переспросил Жео.
- На словах трудно объяснить. Когда взойдёт солнце, мы пойдём к ловушкам, и Жео сам всё увидит. Это хорошие ловушки. Думаю, они всем людям понравятся, и их станут делать везде. И другие мои способы и придумки используют. Чунха много всего выдумал! Потому-то Чунха - старейшина чуунов, и у него много жён и сыновей. Так много, как среди других народов бывает только у мужчин с самыми сильными душами...
- Но... - шаман, который уже не вслушивался в хвастливую болтовню Чунхи, вдруг привстал от внезапно поразившей его мысли. - Если духи не помогают вам брать жар земли для ваших дел, то...
- Именно так, старик! - хлопнул в ладоши Чунха. - Я уже начал бояться, что ты сам не догадаешься. В этом-то всё и дело! Мы не забираем силу земли, а отдаём ей жар камня и дерева. Мы освобождаем его и выпускаем в мир. Если все люди будут так делать, то великий холод ослабнет, и ледяная стена отступит назад, на полночь! Освободятся новые пастбища и зарастут густой травой, добыча станет обильнее. Реки не будут покрыты льдом почти весь год, и рыба расплодится в невиданном множестве. Жизнь станет лёгкой и сытой, а люди перестанут замерзать во время снежных бурь в двух шагах от своих землянок и воевать из-за угодий в голодные годы!
Умолкнув, Чунха с торжеством взглянул на шамана. Тот вновь погрузился в размышления и думал на этот раз очень долго. Жёны и дети Чунхи, во все уши слушавшие мудрые речи мужчин, притихли в ожидании. Наконец, Жео вышел из задумчивости и сказал:
- Если всё будет так, как сказал Чунха, то пройдёт много времени и мир станет слишком жарким. Он перегреется. Вода из растаявших ледников зальёт много хороших пастбищ. Тундростепь превратится в вязкое болото или зарастёт колючими кустами. Звери станут гибнуть от жары, а среди охотников начнут ходить болезни страшнее той, что сгубила многих людей чууна. Но хуже всего, что люди перестанут уважать духов и чтить обычаи предков. Их души сгниют, они уподобятся бешеным гиенам и пожрут сами себя. Я сказал!
Выражение торжества и самодовольства покинуло лицо Чунхи. Он стал очень серьёзен, прожитые в страшных лишениях, тяжких трудах и мучительных раздумьях годы явственнее отразились на его лице.
- Ты прав, о мудрый шаман, - медленно ответил он. - Чунха много думал об этом и увидел грядущее таким же, каким узрел его и ты. Всё это, наверное, будет. Но будет так не скоро, что и наши отдалённейшие потомки не доживут до предсказанных тобой бед. А потомки наших потомков что-нибудь придумают, чтобы их исправить. Нам же и нашим детям нужно жить сегодня, прямо сейчас, - Чунха подался вперёд, небольшие тёмные глаза его страстно заблестели. - И подумай, старик! Ведь уже скоро, совсем скоро стена льда остановится и начнёт пятиться назад. Мы сможем охотиться на угодьях, которые из-за холода покинули отцы наших дедов. И произойдёт это по нашей воле, а не по произволу духов. Подумай, шаман!
***
Висящий в пустоте огромный шар раскалённой плазмы, вокруг которого крохотной пылинкой вращался остывший мир, населённый людьми, мамонтами и духами, заворочался и покрылся пятнами. На поверхности его вспухли и выплеснулись в пространство гигантскими сияющими лепестками мощные протуберанцы. Начинался очередной цикл солнечной активности.
Жео, шаман народа ваау, завершил обряд и, громыхнув напоследок вырезанными из костей бубенцами, рухнул возле костра, языки пламени которого в тот же миг опали и увенчались длинными хвостами густого серого дыма. Сидевшие по кругу седовласые охотники, непроизвольно кутаясь в шкуры, почтительно следили, как Жео закатывает глаза и бьётся в судорогах. Пока тело корчилось на враз похолодевшей земле, лёгкая душа шамана вознеслась в верхний мир и говорила с духами о делах людей.
Вот Жео перестал биться и затих. А вскоре его тяжёлая душа, никогда не уходившая далеко от тела, вернулась на своё обычное место, и шаман сел, с трудом подогнув ноги, обутые в изузоренные меховые сапоги. Глаза его, вначале мутные и неосмысленные, стали проясняться. Это возвращалась лёгкая душа, принеся с собой волю верхних духов.
Старейшины почтительно ждали, пока шаман посовещается со всеми своими душами, соберёт в горсть слова и передаст их людям ваау. Прикрыв глаза, Жео принялся медленно раскачиваться взад и вперёд, негромко напевая что-то неразборчивое. Потом в его напеве стали проступать отдельные слова, которые начали складываться в осмысленную речь.
- Дух голода отпустит людей ваау, - услышали старейшины. - Ещё до того, как луна станет полной, на их земли придут большие стада мамонтов и длиннорогих бизонов. Надо приготовить много ловушек и мясных ям, тогда зима будет сытой, и великий холод пощадит народ ваау. Но в благодарность люди должны выстроить для духов новый круг из двух рук и двух камней, высотой в полтора полных роста от земли каждый. Так сказали духи!
Старейшины с уважением склонили головы и какое-то время молчали, выжидая, когда слова правильно уложатся в головах. Наконец, Вожо, самый старый из людей, поднял своё обрамлённое редкими седыми волосами лицо, шрамы и глубокие морщины на котором не могла скрыть даже густая ритуальная раскраска.
- Мы слышали волю духов, - степенно произнёс он. - Как только взойдёт солнце, мужчины пойдут чинить старые ловушки и рыть новые. А женщины и дети станут чистить мясные ямы. Я сказал!
- Фанн возьмёт две руки охотников и заново спрячет ловчие ямы у Серых камней, - подал голос следующий старейшина. - Потом мы выроем рядом ещё одну. Фанн сказал!
- Угур позовёт с собой две руки рук мужчин с сильными душами и пойдёт готовить ловушки вдоль Костяного обрыва, - раздался голос ещё одного человека. - Там всегда бывает самая большая добыча...
***
Женщины, прижав к себе малолетних детей и накрыв головы искусно украшенными меховыми плащами, тихо сидели вдоль стен пещеры, служившей главным обиталищем народа ваау. Им полагалось сохранять безмолвие и неподвижность до тех пор, пока завершится Великая пляска охотников.
Мужчины тем временем плотной толпой кружились и топали ногами в самой глубине пещеры, перед изображениями мамонтов, носорогов, бизонов и других зверей, нарисованных яркими красными линиями на стенах пещеры. Шаман Жео и два его ученика вели ритм, слаженно ударяя костяными колотушками в туго натянутые на старые носорожьи черепа кожи. От множества разгорячённых тел и багрового пламени жирников в пещере делалось всё жарче. Причудливые искажённые тени метались по изломам камня. Удары колотушек и босых твёрдых пяток раздавались всё чаще и громче. Начинало казаться, что своды подземелья раскачиваются в такт движениям танцоров...
Треск колотушек оборвался внезапно и резко.
- Ха!!! - одновременно выдохнули сотни глоток, сильные мышцы рук напряглись, и десятки ритуальных копий разом ударили в камень стен, поразив нарисованных на них зверей туда, где полагалось находиться наиболее уязвимым местам - в шеи, сердца, суставы, кровяные жилы.
В пещере сразу же стало нестерпимо холодно, большинство жирников погасли, и даже далёких от изнеженности охотников охватил озноб. Однако крики радости и удовлетворения, прозвучавшие вслед за тем, возвестили о благополучном исходе обряда.
- Большие звери теперь в руках людей ваау! - громким, чуть надтреснутым голосом возвестил Вожо. - Берите оружие и скорее ступайте к ловчим ямам. Нельзя, чтобы добыча долго мучилась.
***
Разделка обильной добычи заняла не один день. И охотники, и женщины сновали между разбросанными на немалом расстоянии от пещеры ловушками и устроенными рядом с жилищами мясными ямами. Крепкие тела сгибались под тяжестью кусков сочащейся кровью плоти, неподъёмных свёртков сырых шкур и круто изогнутых желтоватых бивней. Только радость от успешной охоты и обильная жирная пища не позволяли людям упасть на землю от утомления.
Шаман и Вожо не разделяли общего воодушевления. Добыча на первый взгляд казалась очень большой, но умудрённые опытом старики видели, что количество мяса заметно меньше того, на что они рассчитывали. Его едва-едва достанет до весеннего тепла. Если вообще хватит - ведь зимы с каждым годом становятся всё более длинными и холодными, а далеко на полуночной стороне тяжко ворочается стена льда, шаг за шагом отъедая всё новые куски плодородной тундростепи.
Причиной недостаточно большой добычи стало то, что в ловушки у Костяного обрыва не угодил ни один мамонт или бизон. Они просто не пришли туда! Но ведь шаман ясно видел глазами лёгкой души, как духи направляют в это место самое большое стадо.
- Что же изменило путь мамонтов? - в недоумении спросил Вожо, окидывая зорким взглядом Костяной обрыв, пустой и безжизненный на всём его немалом протяжении.
- Я не знаю, - растерянно покачал головой Жео. - Они шли сюда, но какая-то сила остановила их или заставила выбрать иную тропу.
- Нужно спросить духов, - посоветовал старейшина.
Однако шаман только покачал в ответ головой так, что вплетённые в его волосы амулеты сердито зазвенели.
- Вначале мы должны построить каменный круг для них. На это уйдут все силы людей ваау. Камни должны быть очень большими. Так хотят духи!
- Твои слова мудры, духам нельзя перечить. Однако я всё же пошлю быстроногого юношу, чтобы он глазами своего тела посмотрел на тропу мамонтов. Может быть, заметит нечто, что поможет найти ответ. Если среди людей ваау во время возведения каменного круга окажется на одного человека меньше, это не помешает нам выполнить волю духов?
Шаман поморщился.
- Нас и так стало на два человека меньше после этой охоты... - вздохнул он. - Но без одного юноши мы справимся. Только не посылай Блимбу или Таахи. Их души очень сильны, и без них нам будет трудно. Лучше отправь Хончу. Бегает он быстро, но духи не одарили его великой силой души.
- Пошлю Хончу. Я сказал! - решил Вожо.
***
Услышав слово старейшины, Хонча вздохнул с облегчением. Конечно, он очень устал во время переноски мяса. Да ещё болело плечо, сильно ушибленное на охоте, когда вырвавшийся из ловушки раненый бизон отшвырнул юношу в сторону ударом тяжёлой головы. Однако бежать по каменистой земле, преодолевая одну за другой гряды пологих холмов, даже с ноющими от переутомления мышцами и саднящим плечом, Хонче было легче, чем участвовать в обряде возведения камней.
Он ещё помнил сковывающий ужас и ледяной холод, проникшие в его кости после Великой пляски охотников, в которой ему ныне довелось участвовать впервые в жизни. Ученик шамана Лон потом объяснил, что из-за слабой от рождения души Хонча не может в полной мере забирать жар из окружающей земли, воды и воздуха, и отдаёт часть своей собственной жизненной силы. Это тяжело, больно и сокращает земную жизнь человека. Вот потому-то слово Вожо и предстоящий путь так обрадовали молодого охотника.
Хонча быстро собрался, проверил удобную одежду из мягких шкур, взял два копья и крепкий каменный топор, а затем покинул служившую жилищем для неженатых юношей длинную землянку, что располагалась в двух сотнях шагов от главной пещеры.
Костяного обрыва Хонча достиг довольно быстро. Миновав его долгий неровный край, вдоль которого были устроены многочисленные, так и не тронутые на этот раз ловушки, он преодолел первую гряду холмов и спустился в распадок. Затем - ещё один затяжной подъём, за которым юноша позволил себе устроиться на ночлег. В путь он тронулся довольно поздно, как только услышал слово Вожо. Поэтому до темноты не успел даже выйти за пределы угодий, которые успел изучить с того памятного дня, как умер мальчиком и возродился охотником.
Поужинав куском запечённой на углях мамонтятины и запив её водой из ближайшего родника, Хонча улёгся прямо на землю, завернулся в шкуру и уснул. Встал рано, едва забрезжил рассвет короткого осеннего дня. Помял ладонью болезненно ноющее плечо, собрал немногочисленные вещи и, сначала немного скованно, но с каждым шагом всё более легко и быстро побежал дальше в указанном старейшиной направлении.
Так, останавливаясь только для краткого отдыха и ночлега, бежал Хонча три дня. А на четвёртый - заметил впереди преграду в виде ряда неровных каменных зубов, перекрывшую широкий проход между двумя седыми от времени и холодов скалистыми останцами. Именно этим проходом, как следовало из слов Вожо, должны были выйти на ведущую к Костяному обрыву тропу мамонты.
Всё внимание юноши было приковано к странной преграде, и потому фигурки людей, издали казавшиеся очень маленькими, он заметил не вдруг.
***
- Так, говоришь, их было не больше двух рук? - хмуро переспросил Вожо, с сомнением посмотрев на молодого охотника.
- Две руки без одного. Я сказал! - подтвердил юноша.
- Невозможно, - покачал головой Жео. - Чтобы поставить такой каменный забор, нужно объединить жар душ множества очень сильных людей. А ведь ещё весной тропа мамонтов была свободна!
Шаман и старейшина вновь пристально посмотрели на Хончу, который внешне спокойно, хоть и не без непонятного ему самому душевного трепета выдержал их взгляды. Оба старика казались сейчас воплощением духа народа ваау. За их спинами виднелись остальные охотники, заканчивавшие утаптывать ещё не вполне оттаявшую после обряда землю вокруг поставленных в круг огромных продолговатых глыб.
- Ты рассмотрел узоры на одежде тех охотников? - продолжал выпытывать подробности Вожо.
- Да, рассмотрел, - уверенно кивнул Хонча. - А их старший назвался Чунхой и велел передать привет народу ваау.
- Покажи узор.
Присев на корточки, юноша принялся чертить на земле обломком камня, тут же и подобранным. По мере того, как всё явственнее проступали линии узора, лица обоих стариков удивлённо вытягивались.
- Но это невозможно! - вновь произнёс Жео, переглянувшись с Вожо.
- Чууны, - ответил тот. - Это их узор. Его ни с каким другим не спутаешь.
- Но их нет уже больше пяти зим! - ответил шаман.
Старики надолго умолкли.
- Мои уши открыты для вашей мудрости, - несмело подал голос юноша. - Хонча слышал имя чуунов, но был в то время мал и не понял, о чём говорили старшие.
- Чууны жили на полночь от нас, - пояснил Жео. - Правда, чаще они охотились дальше тех мест, где ты встретил людей в их одеждах. Они никогда не были особенно сильны и многочисленны. Мы с ними не враждовали, даже брали у них жён и давали им своих. Больше пяти зим назад, когда стояла голодная весна, к людям чууна пришла чёрная смерть. От болезни, насланной духами, умерли многие охотники, дети и женщины. Тогда шаман чуунов, Тинтко, собрал оставшихся и начал просить духов избавить людей от смерти. Духи его услышали, но обряд выпил души чуунов досуха. Шаман, его ученики и все, кто как-то мог понимать слова духов, погибли. А снег вокруг жилищ чууна в тот год не растаял - так много сил и земного жара ушло на обряд!
Шаман умолк. Ответив на голод неутолённого любопытства во взгляде Хончи, рассказ завершил Вожо.
- В тот год мы встретили последних чуунов, когда они уходили на закат. Среди них не осталось никого, кто мог бы говорить с духами. Даже просто людей с сильными душами больше не было. Такой народ не существует перед лицом духов и жить не может. Те, кто не погибают, просятся на усыновление к другим народам.
- Наши отцы не приняли чуунов? - с ноткой осуждения в голосе спросил юноша, до глубины души потрясённый рассказом.
- Ты слишком молод, чтобы судить о таких вещах. Год был голодный, а в их телах ещё могла гнездиться болезнь... - начал суровую отповедь Вожо.
- Я вспомнил Чунху! - воскликнул вдруг шаман, изменив привычной сдержанности. - Ещё одного человека с такой слабой душой мне не приходилось встречать никогда. Чунха и на охоту ходил редко. Обычно оставался в землянке, делал топоры и наконечники. Как же он выжил?
- Как они все выжили? - в тон ему проговорил старейшина.
- Духи молчат о чуунах уже пять зим. Спрашивать их вновь бесполезно - они ничего не скажут. Чтобы хоть что-то выяснить, я сам должен встретиться с этим Чунхой, - заявил Жео. - Я сказал!
Помолчав немного, шаман добавил:
- Вот только отдохну чуть-чуть. Подъём камней нелегко нам дался...
***
Почётного гостя Чунха принимал в своей просторной, добротно выстроенной землянке. Все пять жён тщедушного старейшины чуунов суетились вокруг, то поднося отборные куски мамонтового хобота, лососины или бизоньей печени, то подбрасывая дров в огонь. В дальнем углу землянки возилось и пищало многочисленное потомство Чунхи.
Жео с нетерпением ждал конца угощения, во время которого отвлекаться на разговоры не позволял обычай. Еда была обильной и разнообразной, но любопытство терзало старого шамана куда сильнее, нежели голод.
Наконец Чунха заметил, что гость уже ничего не ест, слизал с пальцев остатки костного мозга, растолчённого с переспелыми ягодами морошки, запил ужин отваром из бодрящих кореньев и завёл предписанные традициями людей долгие расспросы об охоте, здоровье старейшин народа ваау и благосклонности духов. Жео, старательно подавляя нетерпеливое раздражение, степенно отвечал на вопросы и задавал свои. Тем не менее, с обязательной частью беседы тоже было покончено, и шаман смог перейти к тому, что его интересовало.
- Пять зим назад, когда народ чууна бежал на закат от великой беды, сердца всех людей ваау истекали кровью от жалости. Но беда пришла и в наши жилища, а потому мы не могли помочь своим братьям и союзникам, - начал он.
- По правде говоря, Жео, союзниками наши народы никогда и не были. Не воевали между собой со времён прадедов - и то хорошо, - усмехнувшись щербатым ртом, без лишних экивоков ответствовал Чунха.
- Священный мир, установленный предками, потомкам нарушать не пристало, - спокойно проговорил шаман. - И раз уж наши народы давно не враги, то и поддерживать друг друга было бы не лишним. Однако хозяева верхнего мира распорядились так, что нам оставалось лишь терзать свои души из-за того, что не сумели помочь чуунам, и оплакивать тех, кого считали погибшими.
- А что, Жео, будь у вас людей побольше, вы бы и угодья наши заняли, да? Скажи честно.
- Мы не были окончательно уверены в смерти всех людей чууна, хоть духи ничего о вас не знали и не могли сказать нам, однако чужих земель мы не трогали. Народ ваау свято чтит неприкосновенность границ, установленных предками, - дипломатично ответил мудрый Жео.
- Ладно, старик, не обижайся. После того, что нам пришлось пережить, уже ни чему не веришь, - проговорил Чунха и принялся ковыряться в редких зубах рыбьей костью.
Наступила долгая тишина, которую нарушил Жео.
- Я не сержусь на тебя за дерзкие речи, Чунха. Ты достаточно мудр, чтобы выбирать те слова, которые должны быть произнесены. Сохранив свой народ и приведя его обратно, ты доказал, что можешь быть старейшиной и держать речь, - сказал он. - Наверное, великие духи оказывали покровительство тебе и всему народу чууна, если вам удалось избыть беду и вернуться в жилища предков.
- Ты прав, старик. Мы выжили. Вот только никакие духи нам в этом не помогали. Среди нашего народа не осталось никого, кто мог бы говорить с духами и обладал большой силой души. Сила разума - только она спасла нас!
- Но разве можно жить без помощи духов?! - удивлённо произнёс Жео, не в силах скрыть на этот раз своих чувств.
- Мы вначале тоже думали, что нельзя. Однако выбора не было, и мы научились...
- Но как?!
- Я уже сказал - при помощи разума, - ответил Чунха, явно наслаждаясь замешательством шамана. - Ты видел каменный забор, при помощи которого мы остановили мамонтов и направили их другим путём - к нашим ловушкам? У нас осталось охотников только две руки без одного, но мы построили этот забор всего лишь за одну луну. Сначала нагрели скалу при помощи чёрного камня, который предки запрещали класть в очаги...
- Нельзя нарушать заповеди предков!
- Но мы же не в очаге его жгли, а у подножия скалы, потому запрет не нарушен. Затем мы полили скалу водой из ручья, и скала растрескалась. Там, где трещины оказались слишком малы, забили деревянные клинья и поливали их горячей водой. Дерево набухало и разрывало камень. Это Чунха всё придумал! - заявил старейшина народа чууна, горделиво ударив себя кулаком в грудь.
Шаман задумался. Потом сказал:
- Жео понял, как вы откололи камни. Но их же нужно было ещё перенести к тому месту, где вы решили сделать забор. Людям ваау, чтобы перенести только один камень к новому кругу, потребовалась сила душ двух рук по две руки охотников. Они потом долго отдыхали, а вокруг всё так промёрзло, что даже в самых тёплых землянках на стенах лежал иней!
- Мы сделали по-другому. Скала была не очень далеко от места забора. Мы клали камни на стволы давно умерших от мороза деревьев, у которых прежде обрубили сучья, и тянули их кожаными ремнями. И ямы под камни копали не силой души и не широкими скребками, как делают женщины при добыче кореньев, а особыми длинными топорами, которые Чунха придумал для этого. Землю вначале нагревали большими кострами, чтобы она оттаяла, и её было легче рыть.
- Хитро... - задумчиво проговорил Жео, теребя свои седые, увешанные амулетами и бубенцами волосы. - А ловушки вы тоже копали этими... топорами?
- Часть ловушек осталось ещё с прежних времён. Их вырыли задолго до прихода большой беды. А новые ловушки вообще рыть не надо, они по-другому устроены. Мамонт или иной зверь задевает ногой кожаный ремень, от этого на один конец жерди падает камень, а большое копьё на другом её конце сильно бьёт зверя в брюхо. Так сильно не сможет ударить ни один человек, хоть какими обрядами его готовь к охоте! - хвастливо заявил Чунха.
- Это как? - озадаченно переспросил Жео.
- На словах трудно объяснить. Когда взойдёт солнце, мы пойдём к ловушкам, и Жео сам всё увидит. Это хорошие ловушки. Думаю, они всем людям понравятся, и их станут делать везде. И другие мои способы и придумки используют. Чунха много всего выдумал! Потому-то Чунха - старейшина чуунов, и у него много жён и сыновей. Так много, как среди других народов бывает только у мужчин с самыми сильными душами...
- Но... - шаман, который уже не вслушивался в хвастливую болтовню Чунхи, вдруг привстал от внезапно поразившей его мысли. - Если духи не помогают вам брать жар земли для ваших дел, то...
- Именно так, старик! - хлопнул в ладоши Чунха. - Я уже начал бояться, что ты сам не догадаешься. В этом-то всё и дело! Мы не забираем силу земли, а отдаём ей жар камня и дерева. Мы освобождаем его и выпускаем в мир. Если все люди будут так делать, то великий холод ослабнет, и ледяная стена отступит назад, на полночь! Освободятся новые пастбища и зарастут густой травой, добыча станет обильнее. Реки не будут покрыты льдом почти весь год, и рыба расплодится в невиданном множестве. Жизнь станет лёгкой и сытой, а люди перестанут замерзать во время снежных бурь в двух шагах от своих землянок и воевать из-за угодий в голодные годы!
Умолкнув, Чунха с торжеством взглянул на шамана. Тот вновь погрузился в размышления и думал на этот раз очень долго. Жёны и дети Чунхи, во все уши слушавшие мудрые речи мужчин, притихли в ожидании. Наконец, Жео вышел из задумчивости и сказал:
- Если всё будет так, как сказал Чунха, то пройдёт много времени и мир станет слишком жарким. Он перегреется. Вода из растаявших ледников зальёт много хороших пастбищ. Тундростепь превратится в вязкое болото или зарастёт колючими кустами. Звери станут гибнуть от жары, а среди охотников начнут ходить болезни страшнее той, что сгубила многих людей чууна. Но хуже всего, что люди перестанут уважать духов и чтить обычаи предков. Их души сгниют, они уподобятся бешеным гиенам и пожрут сами себя. Я сказал!
Выражение торжества и самодовольства покинуло лицо Чунхи. Он стал очень серьёзен, прожитые в страшных лишениях, тяжких трудах и мучительных раздумьях годы явственнее отразились на его лице.
- Ты прав, о мудрый шаман, - медленно ответил он. - Чунха много думал об этом и увидел грядущее таким же, каким узрел его и ты. Всё это, наверное, будет. Но будет так не скоро, что и наши отдалённейшие потомки не доживут до предсказанных тобой бед. А потомки наших потомков что-нибудь придумают, чтобы их исправить. Нам же и нашим детям нужно жить сегодня, прямо сейчас, - Чунха подался вперёд, небольшие тёмные глаза его страстно заблестели. - И подумай, старик! Ведь уже скоро, совсем скоро стена льда остановится и начнёт пятиться назад. Мы сможем охотиться на угодьях, которые из-за холода покинули отцы наших дедов. И произойдёт это по нашей воле, а не по произволу духов. Подумай, шаман!
***
Висящий в пустоте огромный шар раскалённой плазмы, вокруг которого крохотной пылинкой вращался остывший мир, населённый людьми, мамонтами и духами, заворочался и покрылся пятнами. На поверхности его вспухли и выплеснулись в пространство гигантскими сияющими лепестками мощные протуберанцы. Начинался очередной цикл солнечной активности.
